Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти - Борис Вадимович Соколов

Борис Соколов

Григорий Котовский

© Соколов Б. В., 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

* * *

Детство и юность атамана

Имя Григория Котовского было широко известно в советское время. Не забыт он и сейчас. Но если раньше он был представлен публике как герой гражданской войны, сознательный большевик и беззаветный борец за народное счастье, то после падения коммунистического режима стали делать больший упор на его уголовное прошлое и карательные операции против разного рода повстанцам после революции. Что здесь – правда, а что – пропагандистский вымысел? И кем же все-таки был Григорий Котовский – лихим разбойником, предложившим свои услуги победившей революции, или стихийным революционером, в революции нашедшем наилучшее применение своих природных способностей?

Несомненно, Котовский в молодые годы был одним из вожаков уголовного мира на Юге России. Его имя наводило ужас на Бессарабию и западные уезды Херсонской губернии, включая крупнейший порт империи Одессу. Таких, как Котовский, тогда называли по-разному – бандитами, гайдуками, разбойниками, налетчиками, народными мстителями. Сам Григорий Иванович впоследствии предпочитал последнее наименование или, в крайнем случае, предпочитал, чтобы его называли «последним гайдуком». Но, если отбросить романтический флер, то, с уголовной точки зрения, Котовский весьма удачно совмещал две криминальные профессии – разбойника, грабившего своих жертв на дорогах и в сельских усадьбах, и налетчика, грабившего горожан главным образом в их квартирах и офисах и только в исключительных случаях – прямо на улице. Разумеется, все налеты и грабежи обильно прикрывались декларация ми о стремлении справедливо перераспределить общественный продукт, отняв несправедливо нажитое у богатых и передать бедным. Естественно, что во все времена разбойники грабили почти исключительно богатых, поскольку у бедных обычно нечего было взять. Только вот беднякам не слишком много перепадало от Котовского и его друзей. Во все времена разбойники и налетчики заботились прежде всего о себе любимых, хотя порой и передавали некоторые излишки награбленного беднякам, прежде всего, для создания о себе доброй славы у народа.

Однако стоит вспомнить, что в начале XX века в той же Бессарабии была добрая дюжина разбойничьих атаманов, наводивших ужас на помещиков и полицию, но если мы сегодня и вспоминаем вдруг их имена, то только в связи с биографией Котовского. Значит, было что-то в этом последнем гайдуке, что выделило его из числа других бессарабских разбойников. Это что-то – успешная служба Котовского в Красной Армии, сначала командиром бригады, а потом – командиром кавкорпуса. Эта важнейшая деталь его биографии, а также ранняя смерть, причем не в результате политических репрессий, сделали из Котовского культового советского героя. Но надо заметить, что Григорий Котовский отнюдь не был единственным представителем уголовного мира, оказавшимся в рядах Красной Армии. Достаточно вспомнить, что друг Котовского и «король» криминальной Одессы Мишка Япончик тоже короткое время был командиром полка в Красной Армии, но это закончилось для него трагически. Раз Котовский здесь преуспел куда больше Япончика, значит, в его характере были такие качества, которые помогли ему превратить разбойничью шайку в регулярное войско. Его бригада была не только не хуже, а лучше многих других советских кавбригад. А потом, после гражданской войны, Котовский стал не только командиром корпуса, но и крупным хозяйственником, организатором Бессарабской коммуны. Следовательно, был у него и организационный талант, и какие-то военные способности (хотя военному делу он нигде не учился), а не только бесстрашие разбойничьего атамана.

Мифологизация Григория Ивановича Котовского, как легендарного героя гражданской войны, начатая еще при его жизни, приняла законченные, классические формы после его внезапной и нелепой смерти. Классическую формулу, как надо понимать Котовского, дал Сталин в некрологе, опубликованном почти с полугодичным опозданием 23 февраля 1926 года, в День Красной Армии, в харьковской газете «Коммунист»: «Я знал т. Котовского, как примерного партийца, опытного военного организатора и искусного командира.

Я особенно хорошо помню его на польском фронте в 1920 году, когда т. Буденный прорывался к Житомиру в тылу польской армии, а Котовский вел свою кавбригаду на отчаянно-смелые налеты на киевскую армию поляков. Он был грозой белополяков, ибо он умел «крошить» их, как никто, как говорили тогда красноармейцы.

Храбрейший среди скромных наших командиров и скромнейший среди храбрых – таким помню я т. Котовского.

Вечная ему память и слава».

После публикации написан ного Сталиным некролога Котовский официально стал культовым советским героем, именем которого полагалось называть улицы, поселки, колхозы и пароходы.

Легендарный разбойник, бессарабский Робин Гуд, харизматический герой гражданской войны Григорий Иванович Котовский обладал недюжинным тщеславием и очень любил мистифицировать свою биографию. Своих будущих биографов он путал буквально во всем. Начиная с года рождения. В советское время в анкетах Котовский в качестве года рождения указывал то 1887, то 1888 год. Но, как выяснилось уже после его гибели, когда советские войска в 1940 году оккупировали Бессарабию, милейший Григорий Иванович омолодил себя сразу на 6–7 лет. Что ж, дело вполне понятное. Хотя красавцем-мужчиной Котовский не был, но пользовался несомненным успехом у прекрасного пола. Была у него харизма, был и свой шарм разбойника-джентльмена, возможно, частично списанный с пушкинского Дубровского и других литературных героев. И, наверное, ему хотелось представать перед дамами молодым человеком, а не потертым жизнью мужчиной, которому уже за 40. Да и с точки зрения военной карьеры, которую Котовский весьма успешно делал в рядах Красной Армии, паспортный возраст имел не самое последнее значение. Одно дело стать командиром кавалерийского корпуса в 41 год, и совсем другое – в 34 года. Во втором случае молодой комкор выглядит куда перспективнее с точки зрения последующего выдвижения на новую, более высокую должность. Наверное, неслучайно после смерти Котовского родилась легенда, будто глава Реввоенсовета и нарком обороны Михаил Васильевич Фрунзе, чей отец тоже был выходцем из Бессарабии, даже собирался назначить его своим заместителем.

А вообще-то перед Григорием Ивановичем и позднейшими советскими пропагандистами, лепившими образ легендарного героя гражданской войны и рыцаря революции, стояла непростая задача. Требовалось из одного из королей преступного мира Юга России сотворить не просто образ романтического разбойника и нового Робин Гуда, но и превратить его в революционера и сознательного борца с самодержавием, еще до 1917 года осознавшего историческую правоту партии большевиков во главе с Лениным и в дальнейшем с энтузиазмом и радостью вставшего под ее знамена.

Но омоложение себя Котовским на целых семь лет, как мы увидим дальше, имело и одну сугубо практическую задачу. Григорию Ивановичу было необходимо скрыть факт своего уклонения от отбытия воинской повинности и участия в русско-японской войне. Факт банального дезертирства, да еще в военное время, героя революции определенно не красил, как протест против империалистической войны подобная акция никак не проходила. Тем более, что русско-японская война, в отличие от Первой мировой, в советской пропаганде никогда не называлась империалистической, а наоборот, считалась, со стороны царской России, если не справедливой, то хотя бы полусправедливой, что ли. А уж Советско-японская война 1945 года вообще подавалась как законный реванш за поражение в войне 1904–1905 годов. Все-таки тогда Япония напала на Россию, да и героическая оборона Порт-Артура и подвиг «Варяга» в народном сознании воспринималась в качестве безусловно положительных образов, хотя и были результатом военной пропаганды. И песен об этой войне, не в пример Первой мировой, в советское время пели немало, популярность они не утратили вплоть до наших дней. Достаточно назвать песни о «Варяге» и «На сопках Маньчжурии». Песням Первой мировой войны повезло гораздо меньше. В лучшем случае помнят их перелицовки эпохи гражданской войны. Многие ли знают, что знаменитая песня советских партизан Дальнего Востока «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед…», равно как и не менее знаменитый в белой среде марш Дроздовского полка (Из Румынии походом шел Дроздовский славный полк…) имеют своим первоисточником марш Сибирских стрелков, слова к которому написал Владимир Алексеевич Гиляровский, легендарный «дядя Гиляй» («От тайги, тайги дремучей, от Амура, от реки, молчаливо, грозной тучей шли на бой сибиряки»). А автора музыки этой песни мы не знаем и по сей день.

В общем, получается, что героический Котовский вдруг уклонился от исполнения воинского долга. Вот если