Евгений Федоровский - Штурмфогель без свастики

- Может быть, он заболел и не открывает?

- Разрешите мне съездить к нему на квартиру, - предложил Мацки.

- Едемте вместе.

Квартира, как и прежде, была заперта.

- Здесь что-то не так.

- Давайте, Мацки, взломаем дверь.

Когда Мацки сорвал замок и Коссовски первым прошел в кабинет Зейца, он почувствовал резкий запах коньяка. Зейц неподвижно лежал на кровати. Коссовски брезгливо стал расталкивать его - Зейц не двигался. Коссовски схватил его руку, пытаясь нащупать пульс, - пульса не было.

Коссовски побледнел.

- Скорую помощь, срочно! - тихо проговорил он, чувствуя, как слабеют ноги. - И вот еще что, Мацки, - остановил он лейтенанта. - Пока об этом никто не должен знать. Никто!

Коссовски теперь окончательно понял, что петля затянулась и на его шее. Надо любой ценой самому уничтожить Пихта. Тихо и осторожно. "Мертвые не говорят", - вспомнил он слова Зейца, сказанные тогда, в злосчастной Испании. А перед выстрелом сказать в лицо Пихту, что он проиграл! Слишком долго он охотился за ним, Мартом, чтобы не насладиться всем существом своим, увидев в глазах врага животный страх перед неизбежным концом.

...Транспортный самолет "Ю-52", выкрашенный серебристой краской, мягко коснулся аэродрома. Мессершмитт, Зандлер, высшие служащие фирмы вытянулись у трапа, накрытого бордовым ковром. В проеме распахнутой дверцы появилась тучная фигура рейхемаршала в бежевом мундире с тремя орденскими ленточками. Отдуваясь, Геринг спустился по трапу и сунул руку Мессершмитту, уставившись на него немигающим свинцовым взглядом.

- Очень рад встретиться с вами, Вилли, - сказал он надтреснутым, хрипловатым голосом, растягивая тонкий, лягушечий рот в улыбке. Показывайте же ваш феномен.

Мессершмитт махнул Вайдеману.

- Разрешите представить главного испытателя, - сказал он, подталкивая Вайдемана к Герингу.

Рейхсмаршал равнодушно скользнул по лицу Вайдемана и уперся в Рыцарский крест:

- Вы фронтовик?

- Да. Испания, Польша, Голландия, Франция, Россия, - отчеканил Вайдеман.

- Видали, каких орлов подобрал себе Вилли! - Геринг оглянулся на свою блестящую свиту. - Ну, майор, покажите, что умеет делать ваш "Штурмфогель".

Вайдеман побежал к самолету, забрался в кабину, оглянулся на Геринга и окружающих его офицеров, среди которых он заметил Коссовски. "Ну, теперь-то ты не посмеешь обвинить меня", - обрадованно подумал он.

"Штурмфогель" рванулся по полосе, приподнял нос и круто взмыл вверх. Вайдеман набрал высоту и закрутил фигуры высшего пилотажа. От чудовищных перегрузок стекленели глаза, ломило плечи и позвоночник, но Вайдеман швырял и швырял машину по небу, выжимая из нее все, на что она была способна.

Затем появился двухмоторный истребитель "Мессершмитт-110". К его хвосту был прицеплен трос с конусом. Вайдеман бросил машину свечкой, сблизился с конусом и нажал гашетки пушек. Конус, пропитанный фосфорным составом, мгновенно вспыхнул белым огнем и растаял в воздухе. Вайдеман перевернул машину на спину и стал падать к земле. Метрах в ста он поставил "Штурмфогель" в нормальное положение и зашел на посадку.

- Максимальная скорость этого самолета около девятисот километров, сказал Мессершмитт Герингу. - Согласитесь, что в мире еще нет ничего подобного.

На белом рыхлом лице Геринга выступили красные пятна. Рейхсмаршал, пораженный увиденным, разволновался. Мессершмитт знал, что он быстро возбуждается и так же быстро скисает. Но сейчас Геринг был неподдельно растроган.

- С этим самолетом мы покончим со всеми врагами! Поздравляю, Вилли! Вы снова сделали превосходный подарок рейху.

- Я рад служить Германии, - ответил Мессершмитт.

- Сколько у него пушек? - спросил Геринг.

- Четыре двадцатимиллиметровых... Или могут стоять одна пятидесятимиллиметровая и один пулемет.

- Превосходно, Вилли! Все "крепости" янки, томми и иванов разобьются теперь о вашу крепость. - Геринг театрально обнял костлявого Мессершмитта.

Но тут он вспомнил, что Гитлер хотел из "Штурмфогеля" сделать не перехватчик, а бомбардировщик. Сам Геринг был летчиком в первую мировую войну и, конечно, понимал, что из цапли нельзя сделать еще и курицу, но все же спросил:

- Скажите Вилли, а нельзя приспособить "Штурмфогель" под бомбардировщик? Кажется, я подписывал какой-то приказ об этом...

- Господин рейхсмаршал, мы проводили испытания с подвешенными бомбовыми болванками, и самолет терял почти двести километров скорости.

- Вот это и плохо, господин Мессершмитт, - отозвался из свиты фельдмаршал Мильх, юркий, курносый, толстенький человек с пухлым женским лицом и плутоватыми глазами, прикрытыми набрякшими веками.

- Но я с самого начала задумывал делать перехватчик. Вы сами хорошо знаете, что бомбардировщики не моя стихия, а скорее Хейнкеля, - обернулся к нему Мессершмитт.

- А если бомбы спрятать внутрь фюзеляжа? - спросил Геринг.

- Тогда придется перекомпоновать всю кабину и систему управления. Короче, строить новую модель.

- Ну что ж, я скажу фюреру о "Штурмфогеле". Надеюсь, он согласится использовать самолет как перехватчик, - сказал Геринг и подошел к вытянувшемуся Вайдеману. - Вы, майор, доставили мне большое удовольствие своим мастерством.

Черные лакированные "мерседесы" увезли Геринга в Аугсбург. Там Мессершмитт хотел показать рейхсмаршалу свои основные заводы. Зандлер, оробевший перед столь высоким начальством, наконец пришел в себя.

- Завтра в шесть, Альберт, проведем серию последних испытаний, и, кажется, на этом наша работа закончится.

Вайдеман с состраданием посмотрел на посеревшего от утомления и болезни профессора - старик был уже не жилец на этом свете.

- Вам нужно отдохнуть, - сказал он вслух.

Зандлер махнул рукой:

- Какой тут отдых...

Он вытащил книжку и выписал чек на пятнадцать тысяч рейхсмарок.

- Вот вам за сегодняшний полет от Мессершмит-та. Только, пожалуйста, не напивайтесь сегодня. Пихт ведь тоже будет сопровождать вас?

- Обещаю вам, что мы будем трезвы, как агнцы, - сказал Вайдеман, и сердце у него заныло от того, что Пихт, очевидно, полетит последний раз, если уж им заинтересовалась контрразведка.

"Неужели Пихт русский агент?" - подумал он, веря и не веря Коссовски.

- 3

Наутро синоптики дали обнадеживающий прогноз. Несильный ветер рассеял облачность. Еще в темноте Вайдеман, Гехорсман и Пихт приехали на аэродром. В предрассветном полумраке у машин возились дежурные техники.

По дороге на аэродром Вайдеман и словом не обмолвился о разговоре с Коссовски. Но его выдали глаза. Пихт догадался и встревожился.

"Времени нет. Значит, нужно сегодня", - подумал Пихт.

Он посмотрел на Гехорсмана. Карл сидел, безучастно глядя на дорогу. В последний момент Пауль засомневался в том, что немец сможет взорвать "Штурмфогель", и решил это сделать сам, едва представится возможность.