Александр Прищепенко - Шелест гранаты

Недалеко от дома открылась специальная школа № 3 — в ней углубленно изучали немецкий язык, на котором преподавались и некоторые предметы. В 1956 году я поступил туда, пройдя конкурс, уже умея читать и писать. Отец любил фотографировать сам и к девятому дню рождения подарил дешевый фотоаппарат и мне. Фотографирование стало увлечением, но, впрочем, не главным: мне случилось Увидеть, как мальчики постарше заворачивают в фольгу скрученную фотопленку (тогда она делалась на основе из низконитрованной целлюлозы) и бросают это устройство в костер. Большинство «ракет» Вертелось на месте, испуская зловонный дым, но некоторые красиво взлетали, оставляя за собой дымный шлейф и падали, пролетев несколько метров. Это были годы запусков первых советских спутников, старты ракет часто показывали по телевидению и мысль о том, что такие же огненные шлейфы и летящие вдаль ракеты можно, пусть и в меньшем масштабе, сделать самому, не давала покоя.

Все запасы ненужных негативов у отца были изъяты. Отец понимал, что это увлечение не совсем безопасно, но, в конце концов, перестал противиться и даже разъяснил, что у настоящих ракет газы истекают из заранее сделанного сопла. Технология изготовления сопла была быстро подобрана — в отверстие пленочного рулона вставлялся карандашный грифель, рулон обматывался фольгой, фольга обкручивалась вокруг грифеля, обматывалась ниткой, после чего грифель вытаскивался. Из медной проволоки были спаяны простейшие направляющие (паять научил отец). Под ракету ставилась небольшая спиртовка, оболочка се нагревалась и через минуту воспламенялось топливо. Большинство пусков фотографировалось. Уже гораздо большее их число заканчивалось желанным полетом (рис. 1.17), по далеко не все.

Просмотр исторических фильмов привел и к опытам в области артиллерии. Металлическая трубка сплющивалась с одного конца и возле сплющенной части сверлилось отверстие (дрелью научил пользоваться отец). Потом в пушку набивался терочный состав со спичечных головок. Выстрел я сначала пытался произвести, как в кино — поднося к отверстию пропитанную одеколоном подожженную вату. Ничего не вышло (примечание спустя 45 лет: горячие газы в основном поднимались вверх, мешал и отбор тепла стенками отверстия). Тогда на спиртовке бала раскалена проволока и просунута в запальное отверстие. Пушка оглушительно бабахнула. Правда, раскаленной проволокой сбивалась наводка.

Позже к отверстию просто прикреплялась спичка, которая поджигалась другой спичкой. Форс пламени при этом проникал к заряду достаточно надежно.

Неожиданные звуковые эффекты вызывали энергичную реакцию домочадцев. Мать и бабушка протестовали, говорили о том, как легко потерять глаз, и иногда украдкой выкидывали ставшие самыми дорогими игрушки. Реакция же мужчин была тайно-благожелательной, а не чаявший души во внуке дед Жорж однажды купил по своему охотничьему билету две большие банки пороха, черного и бездымного. В гостях у другого деда можно было наиграться магнитами и получить их в подарок, но, порох, конечно, был интереснее. Это было неимоверное богатство, но в обмен на него пришлось дать обещание проводить опыты только в присутствии взрослых мужчин. Но отец и дед весь день были заняты на работе, а ожидание воскресений было слишком томительным. Помог случай: в близлежащем парке, был найден полый корпус артиллерийского снаряда калибром 203 мм, вероятно — один из учебных, с которыми еще до Первой мировой войны тренировались гаубичные расчеты в Ходынских лагерях (в этом районе стоял наш дом). Это была надежная взрывная камера с достаточно толстыми стенками. С большими усилиями снаряд был притащен домой, после чего началась кропотливая работа по лоббированию: многократные уверения, что стенки снаряда защитят от любых травм, даже при разрывах самодельных пушек. Довольно легкомысленно все оппоненты согласились. Снаряд получил свое постоянное место в туалете. Он был слишком тяжел для женщин, чтобы они могли его выкинуть. Обычно к запальной спичке пушки прикреплялся фитиль (пропитанный раствором калийной селитры и высушенный клочок ткани), пушка и мишень помещались в лежащий горизонтально снаряд. Фитиль зажигался через донную часть снаряда и спустя несколько секунд следовал оглушительный выстрел. Безопасность новшество повысило, но отрицательного влияния акустических волн на нервные системы домочадцев не устранило.

Ясно, что такие опыты интересовали и других мальчишек. Быстро сложился круг общения из нескольких одноклассников. У одного из них отец работал в конструкторском бюро Яковлева[10] (разрабатывал катапульты, позволявшие летчику покинуть самолет на большой скорости). В ракетных ускорителях катапультируемых кресел использовался бездымный порох, но не охотничий, какой был подарен мне дедом, а в виде длинных толстых трубок. Обмен обогатил технические возможности обеих сторон. Начались игры в войну с применением огневых средств. Условились, что вся боевая техника будет делаться из пластилина. Пушки ставились и на корабли (рис. 1.18). Сначала корабли были деревянными, но хотелось, чтобы они после попаданий тонули, как настоящие и их тоже стали делать из пластилина — из раскатанных его листов. При этом были приобретены — чисто эмпирически — начальные знания о плавучести и остойчивости водоплавающих конструкций. Для метательных зарядов артиллерии использовался только черный порох, бездымный действовал плохо (он просто медленно сгорал, потому что давление в канале ствола было мало, а повысить его означало навлечь нарекания родителей из-за мощных хлопков).

Началась борьба «брони и снаряда»: толщина стенок пластилиновых танков стала достигать сантиметра и более и их трудно было пробить, особенно на морозе, когда пластилин заметно твердел. Можно было увеличить калибр, но выстрел такой пушки, например — свинцовой дробью, опрокидывал и собственный танк (что вело к выводу из игры). После прочтения одной из брошюрок, отдача была уменьшена с применением подкалиберного снаряда — обрезка медной проволоки с припаянными стабилизаторами, для лучшего прилеганию к стенкам ствола снабженного кольцами из проклеенной бумаги. Бронепробитие увеличилось, хотя стрелы кувыркались в полете — это было ясно по издаваемому ими жутковатому свисту. Отдача все еще была чрезмерна. Тогда снаряд был усовершенствован: в короткий обрезок 4-мм алюминиевой трубки помещался заряд черного пороха и дробинка (рис. 1.19). Смесь черного и бездымного пороха увлажнялась ацетоном, разминалась и поверх мортирки формовалось дно снаряда. Когда ацетон испарялся, дно затвердевало, его форму можно было подправить напильником. Выстрел приводил к воспламенению пороховой смеси, а, когда горение пороха доходило до запального отверстия мортирки, происходил еще один выстрел и дробинка летела с суммарной скоростью: своей, «мортирной» и сообщенной выстрелом. Смесь содержала много черного пороха, горела быстро, поэтому мортирка стреляла сразу по выходе из дульного среза, а иногда и внутри ствола; таким образом, кувыркание ее в полете не приводило к выстрелу куда-нибудь в сторону. «Мортирка» хорошо действовала и под водой (рис. 1.20), пробивая несколько миллиметров пластилина.