Александр Прищепенко - Шелест гранаты

Не хочется отбирать хлеб у В. Суворова и других историков, пускаясь в рассуждения о полководческом мастерстве и потерях в той войне. Поделюсь личным впечатлением: в конце 80-х мне случилось посетить Генштаб. Мой технический вопрос, конечно же, был «последнестепенным». Там в авральном порядке, шла подготовка договора о сокращении вооруженных сил в Европе. Запомнилось, как офицер, протестовавший против сокращений, вскочив от волнения, Привел сильнейший аргумент: «Да в сорок первом наша вчетверо превосходящая танковая группировка не смогла их сдержать!» Нельзя сказать, что это удивило: к тому времени я уже знал, что полководцы «славной плеяды» и обороняясь превосходящими силами порой «сжигали» больше войск, чем наступавший противник. Налицо была преемственность славных традиций: приходилось читать уже вполне современные военные труды, в которых «второстепенность» Тихоокеанского театра пытались доказать, сравнивая американские потери на этом театре с потерями на советско-германском фронте. Истоки подобной логики поясняет одна из сталинских телеграмм представителю Ставки: «Вы требуете сместить командующего фронтом и заменить его кем-то вроде Гинденбурга[8]. Вам должно быть известно, что у нас нет в распоряжении Гинденбургов…».

…Борис еще до того как заработала «белостокская мясорубка», был отозван в Москву, а 16 октября 1941 года убыл в США. Там он работал в составе Советской закупочной комиссии, но занимался, конечно, не только закупками военного оборудования. Видимо, скрытая от посторонних деятельность тоже была успешной, потому что его дважды повышали в звании и награждали орденами. Он бегло говорил по-английски и был знаком со многими представителями правительственной и промышленной элиты США. В июне 1945 года молодой майор был, в качестве представителя ГРУ, командирован в штаб маршала Жукова в побежденной Германии. Борис Григорьевич присутствовал на важных переговорах (рис. 1.9) со многими высшими военными западных стран и был награжден американским орденом «Бронзовая звезда». В Германии он познакомился со своей будущей второй женой, Харьковой Генриэттой (Гитой) Георгиевной. Первый брак, заключенный с советской гражданкой в США, он расторг. Позже развод имел «последствия»: когда, в августе 1945 года готовился визит генерала Эйзенхауэра, маршал Жуков вспомнил о хорошо знающем английский язык офицере ГРУ, однако ему доложили, что «имеется материал». Затребовав досье и выяснив, что там пет ничего, кроме сочиненных задним числом доносов обиженной дамочки о разговорах на рискованные темы, маршал, наорав па офицера, своей властью «допустил» его (рис. 1.10). Благодаря этому случаю, Борис удержался «на краю», по перспективы дальнейшей службы в ГРУ представлялись сомнительными.

Рис. 1.8. Б. Прищепенко выполняет учебную задачу на улице Белостока Рис. 1.9. На параде Победы в Берлине. На переднем плане — генерал Дж. Паттон и маршал Г. Жуков, между ними — майор Б. Прищепенко Рис. 1.10. Генерал Эйзенхауэр, впоследствии — президент США в качестве гостя маршала Жукова. Встреча на Центральном аэродроме Москвы. Второй слева — майор Прищепенко

Гита Харькова тоже была командирована в штаб маршала Жукова, но другим ведомством — Министерством иностранных дел. Ее документы (рис. 1.11) подписал заместитель министра А. Вышинский, в недалеком прошлом — Генеральный прокурор СССР. Гитлер, когда хотел поощрить Роланда Фрайслера, штамповавшего смертные приговоры председателя своего карманного Народного суда — называл его «нашим Вышинским», но Фрайслеру было далеко до масштабов советского коллеги. В 1945 году готовился Международный трибунал над германскими военными преступниками и Гите предстояло работать там переводчицей — она в совершенстве знала немецкий язык, проведя детство в Германии.

Как и ее мать, родившаяся в 1892 т. в Полтаве Елизавета Николаевна (рис. 1.12), Гита Харькова окончила Московский университет. У ее отца, Георгия Ивановича, из витебских крестьян, образование было незаконченное высшее. Он придерживался левых убеждений, в 1913 г. вступил в большевистскую партию (рис. 1.13) и участвовал в Октябрьском перевороте в Петрограде. В конце июля 1918 г. дед был вызван в Кремль. После бесед с Лениным, а также со Сталиным и основателем советской тайной полиции (ВЧК) Дзержинским, Георгия Ивановича назначили начальником Главного таможенного управления министерства внешней торговли. Такое назначение вполне соответствовало «ленинским принципам подбора кадров», в соответствии с которыми не профессионализм, а доказанная преданность «идеалам» была главным основанием для успешной карьеры. Правда, в случае с Георгием Ивановичем провальным выбор не был — дед пользовался репутацией компетентного специалиста, потому что и позже Дзержинский, бывший не только главным палачом, но и менеджером большевистского режима, часто обращался за консультациями по финансовым вопросам к нему лично (рис. 1.14). Карьера деда Жоржа была иного, чем у деда Гриши, типа: это была «ударная возгонка» на довольно высокий уровень с последующим снижением этого уровня. Как члену коллегии министерства, Георгию Ивановичу пришлось выполнять много работы за границей, в частности, участвовать в судебных процессах в Англии по поводу возвращения остававшихся там русских судов. В 1929 году его назначили в руководство советского торгового представительства в Германии — тогда одной из немногих стран, поддерживавшей отношения с СССР. В Берлин переехала и его жена вместе с рожденной в 1919 г. Гитой. Деду повезло в том отношении, что он оказался вдалеке от страшных эксцессов, связанных со становлением большевистского государства. Тем не менее, смрадное дыхание «железных рыцарей революции» ощущалось и в Германии, потому что, перебирая старые открытки с обычными пожеланиями здоровья, впечатлениями от поездок и прочей чепухой, я неожиданно наткнулся на одну — из Гамбурга. В ней дед, в совершенно чуждой ему манере восхищался энтузиазмом ударников-стахановцев, совершавших круиз на пароходе «Абхазия». Трудно не предположить, что в данном случае он опасался, как бы на его примере не «научили бдительности многие тысячи советских людей», чем неустанно занимались герои незримых битв, вроде того же Заковского:

Рис. 1.11. Командировка Г Харьковой, подписанная Вышинским Рис. 1.12. Елизавета Николаевна Харькова — студентка Московского государственного университета, моя бабушка Рис. 1.13. Георгий Иванович Харьков — первый начальник Главного таможенного управления советской России, мой дед Рис. 1.14. Конверт письма Ф. Дзержинского

«В одной из квартир была получена открытка из заграничного порта. Того, кому она была адресована, дома не было. Соседу открытка показалась подозрительной. Поскольку адресата не было дома, он эту открытку направил в НКВД, и совершенно правильно сделал. Это — бдительность честных советских людей, для которых нет ничего дороже интересов социалистической родины».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});