Георг Брандес - Бальзак

Это – первая особенность его: никакая мифология, никакие предания давно минувших времен не отделяют его от современной женщины. Он не изучал ни одной статуи, не поклонялся ни одной богине, не признавал культа чистой красоты, но видел женщину такою, какою она была, в платье, шали, перчатках и шляпке, со всеми её пороками и добродетелями, чарами и увлечениями, нервами и страстями, со всеми следствиями уклонения от природы, с печатью истощения на болезненном лице. Он любил ее такою, как она есть. Для её изучения он не довольствуется мимолетным наблюдением: он проникает и в будуар её, и в спальню; он не довольствуется и тем, что исследует её душевное состояние, – он допытывается физиологических причин этого состояния, изучает женские страдания, женские болезни. Он ясно понимает всякое невысказанное горе слабого и терпеливого пола.

Вторая особенность: Бальзак выводит в роли возлюбленной не молодую девушку, даже и не очень молодую женщину; главный тип его женских ролей это тот же, как и заглавие романа «Тридцати-летняя женщина». Только гениальный поэт мог открыть и высказать ту простую истину, что под небом северной Франции женщина в 18 лет не развилась еще вполне ни физически, ни духовно. Он вывел перед нами женщину, которая уже прожила первую молодость, а потому глубже и сильнее чувствует и мыслит, испытала уже разочарование, но еще способна к сильной страсти. Она уже несколько пострадала от жизни: тут вот морщина, а там легкий шрам после болезни – червь уже попортил роскошный плод, но она вполне обладает чарами своего пола. Она грустна, она страдала, она наслаждалась, она непонята или покинута, часто была обманута, но все еще надеется – она способна вдохнуть глубокую и пылкую страсть, но источник этой страсти – сострадание. Довольно странно, что на нее не смотрят так, как на мужчину одних с нею лет; нет, о ней так говорят и ее так описывают, как смотрит на нее с своей точки зрения мужчина гораздо её моложе, еще мало наученный жизнью. Свежее чувство, пылкая страсть, наивная восторженность, бессознательная идеализация юной любви увенчивают чадо, не совсем уже юное, молодит женщину, все еще привлекательную и одаренную всеми чарами ласки, грации, женской мечтательности и истинной страсти[7]. Идеализации в изображении её нет (как напр. в романах Жорж Занд, напрашивающихся на сравнение); прямо сказано все, о чем обыкновенно женщины умалчивают, когда они говорят про свой пол, что обходит молчанием и помянутая гениальная писательница, говоря о женщинах, к которым она хочет возбудить сочувствие. Для Жорж Занд женщина прежде всего существо моральное, душа, а для Бальзака – физиолого-психологический факт, поэтому она у него небезукоризненна ни в физическом, ни в духовном отношении. Поэтому у него идеализация типа или чисто-внешняя (напр. идеальное освещение, идеальные любовные отношения), или внутренняя, состоящая в том, что страсть известного лица на время отдаляет на задний план все остальное – и настоящее, и прошедшее, или прикрашивает его и таким образом всему дает идеальный оттенок. Любовь жены, матери, робкое увлечение молодой девушки Бальзак изображает с таким же мастерством, как и свободные отношения любовников.

Французская женщина является у него в четыре разные эпохи истории.

Во-первых, в эпоху революции. Есть небольшой мастерской очерк Бальзака «Le Requisitionnaire». Это один из немногих рассказов, поражающих нас не только ярким изображением нравов и сердечных ощущений, но и совершенством повествовательной формы. В нем автор рассказывает историю любви матери с сыну во время террора.

Маленький городок и оригинальный салон г-жи де-Дей изображены немногими чертами. Страх за сына, приговоренного к смерти, – ожидание его прихода в платье солдата, поставленного с ней на квартиру, – напряжение, усиливающееся с каждым часом до поздней ночи, – мнимо-таинственный приход молодого солдата, которого тайком отводят на верх, в комнату, заботливо приготовленную для него, – сначала отчаяние, а потом безумная радость матери, которая слышит шаги его над собою и должна по-прежнему продолжать беседу в салоне, чтобы не выдать тайны, – наконец, её стремительное вторжение в комнату и ужасное открытие, что пришел не сын её, а рекрут – все это, сжато переданное на печатном листе, рассказано с неподражаемою силою и правдой.

После этого Бальзак выводил да сцену женщин эпохи Наполеонова владычества. Это было время необычайного военного торжества. Всюду слышатся возгласы удивления, женщины боготворят победоносных воинов. Заметно было беззаветное и полное жажды удовольствий стремление скорее жить. А между тем молодая женщина «между первым и пятым бюллетенем из великой армии могла последовательно сыграть роль невесты, жены, матери и вдовы». Возможность скорого вдовства, ожидание приданого или Славы – делало женщин более легкомысленными, а офицеров – соблазнительными. Описание смотра на Тюльерийскомь дворе в 1813 г., составляющее введение к роману «La femme de trente ans», и вечернее сборище в момент победы при Ваграме, изображенное в «La paix du ménage», характеризуют и эпоху, и тип женщин этой эпохи.

Но Бальзак вступает на настоящий путь и достигает мастерства в изображении женских типов и женской любви только в романах из времен реставрации. Взгляд его смел, кисть груба, и он с большим талантом изображает прозаичный период господства испорченной буржуазной среды. Но он все-таки великий поэт, а потому от картин этой пошлой плутократии сороковых годов воображение его тоскливо обращается назад, к эпохе изящного вкуса и утонченных нравов времен реставрации. Эта эпоха была еще эпохою аристократическою, а Бальзак, причислявший себя к знати, питал не малое уважение к аристократии.

Красавица, рожденная и воспитанная в благородном семействе, была в его глазах цветом женщин. Он несомненно принадлежит к тому поколению, которое бредило Наполеоном. Это имя встречается у него через каждые две или три страницы, и он мечтал (подобно Виктору Гюго) оспорить у императора всемирное владычество на литературной почве. В своей рабочей комнате он поставил его статуэтку с надписью на ножнах шпаги: «Что он покорил мечом, то я завоюю пером». Но, несмотря на все свои грезы, увлечения и суетные стремления, он стоял на стороне законной монархии. Время господства последней было временем его юности – потому-то он и относится к нему с особенно теплым чувством. При господстве напудренных королей и старых национальных преданий еще и XIX в. доживал наследие XVIII-го, века гуманности и свободного мышления в сфере религии и нравственности. Господство его миновало с водворением золотого тельца, грубых наслаждений и общественного лицемерия. Салоны, блиставшие остроумием, украшение столицы вкуса, закрылись, нравы по внешности стали строже, получивши английский отпечаток, но в сущности были грубее. Общественное мнение относилось снисходительно с проделкам миллионера и с фарисейскою строгостью восставало против увлечений женщин. Нечего стало-быть и удивляться, если Бальзак изображал нежными чертами и в благоприятном свете красивых грешниц Сен-Жерменского предместья. Красавица Дельфина де-Жирарден, прелестная писательница, создавшая оригинальный парижский фельетон, салон которой так охотно посещался, была его верною и умною подругой. В таких же отношениях была она с Виктором Гюго и Готье. Но гораздо больше добыл он материала для своих произведений от двух герцогинь, которые в его глазах олицетворяли собою величие империи и блеск веселой и изящной старой монархии. С ними он сблизился еще в начале своего поприща. Это были – мадам Жюно, герцогиня Абрантес, которой он помогал в её литературных трудах, и герцогиня Кастри. Последняя объявила ему сначала в анонимном письме, что она заинтересована его произведениями, а он с своей стороны долго питал к ней любовь, не встречавшую однако сочувствия. Он выводит ее в целом ряде романов «Histoire des Treizes» под именем герцогини Ланже.