Эмма Вильдкамп - Любовница фюрера

Между тем, тучи в семейном гнезде сгущались. Альфред Рифеншталь день ото дня становился все мрачнее и вскоре и вовсе перестал разговаривать с родными. Одним тихим вечером стала ясна причина его недовольства – отец закатил грандиозный скандал, крича на весь дом о том, что Лени его обманывает, что она работает его помощницей только для того, чтобы ввести его в заблуждение, что она не оставляет надежд выйти на сцену. Ах, как же он был страшен в гневе!

Он кричал и не мог остановиться, распаляя сам себя. В конце концов, он яростно изрек: «У меня больше нет дочери!». Уже в следующую секунду Лени, возбужденно слушавшая его ругань, сорвалась с места и бросилась в комнату. Ее попыталась удержать плачущая мать, но девушка вывернулась из ее объятий, мгновенно собрала вещи в чемодан и побежала на вокзал. На станции Лени с некоторым облегчением удостоверилась, что за ней нет погони, и поехала к бабушке в Берлин-Шарлоттенбург. Та приняла ее с пониманием. Лени лежала ночью в кровати с открытыми глазами и лихорадочно представляла, как она будет сама теперь зарабатывать, не будет зависеть от отца и все же докажет ему, что из нее получится великая танцовщица. Между тем, отец, увидев такую решимость дочери – она готова была уйти из дома, только чтобы быть на сцене, и даже не бросилась умолять о прощении – принял весьма разумное решение. Уже на следующий день Лени вернулась с посланным за ней слугой домой. Отец встретил ее с грозным видом, сказав:

– Твое упрямство, Лени, похоже, перешло тебе в наследство от меня. Учти, я только ради твоей несчастной матери соглашаюсь на эту авантюру.

У девушки сильнее застучало сердце, она нетерпеливо ловила каждое слово.

– У тебя нет никакого таланта и тебе никогда не быть звездой, но я позволю тебе учиться танцам, чтобы ты потом не говорила, что я испортил тебе жизнь. Ты будешь учиться у лучших педагогов, и … Посмотрим… Затем отец сдавленным голосом произнес:

– Надеюсь, мне не будет стыдно за твое имя на афишах.

С этими словами он велел Лени собираться, и уже через несколько минут отец и дочь ехали в электричке к Евгении Эдуардовой, знаменитой солистке из Мариинского театра, преподававшей тогда в Берлине.

Лени добилась своего – теперь она могла заниматься балетом с разрешения отца, не таясь. И хотя в 19 лет уже довольно поздно было начинать карьеру балерины – в классе Эдурдовой все девушки, как и положено, занимались с 6-7 лет – Лени бросила все силы и рвение на то, чтобы уже через несколько месяцев танцевать на пуантах, а уже через год стать одной из лучших учениц. Ранним утром она вставала и ехала вместе с отцом в Берлин, занималась в балетном классе, затем обедала у дяди, спала два часа и ехала в школу немецкой танцовщицы и педагога Ютты Кламт на уроки характерного танца, а вечером вместе с отцом возвращалась в Цойтен. Во время этих поездок Лени стал вдруг преследовать невесть откуда узнавший о ее переезде в Цойтен Вальтер Лубовски. Он садился в купе прямо напротив Лени – весь в черном и в солнцезащитных очках в придачу – и безмолвно смотрел на нее. Альфред Рифеншталь не был с ним знаком, но от его внимания не ускользнул странный юноша, садившийся всегда в купе, в котором он ехал вместе с дочерью. Лени назойливый поклонник начал надоедать. Напряжение, росшее с каждым днем, разрешилось однажды зимним холодным вечером. У Рифеншталей гостила подруга Лени Герта. Отец и дочь играли в бильярд, а Герта беседовала с матерью. В одиннадцатом часу родители, пожелав подругам спокойной ночи, поднялись к себе в спальню. Герта с Лени решили еще немного поболтать у камина, который так уютно потрескивал. За окном свистела дикая метель. Внезапно в дверь постучали. Девушки испуганно переглянулись. Стук повторился.

– Лени, давай откроем!

– Герта, я лучше позову отца. Бог знает, кто это может быть!

– Лени, открой, пожалуйста, это я, – донесся с той стороны жалобный голос.

Подруги тотчас же распахнули дверь и закрыли лицо руками от ворвавшегося в теплый дом леденящего ветра. Лени приоткрыла глаза и с ужасом увидела стоящего перед ней в снежном облаке Вальтера Лубовски. Он был весь синий от холода и с трудом мог говорить. Сколько же он простоял под дверью?! Девушки втащили юношу в дом.

– Что же делать?! Если отец узнает – он меня убьет!

– Лени, но ведь на улице такая стужа! Он же погибнет! Давай его спрячем! – придумала Герта.

– Ах, какой же дурак! – шепотом восклицала Лени. Вместе с Гертой они повели незадачливого поклонника в спальню, где раздели и укрыли одеялами.

– Подожди, я сейчас сделаю чай, – Герта вернулась со стаканом и медленно вливала горячий чай в рот Вальтера. Сам он не мог ни пить, ни говорить, только стонал и метался по кровати. Через некоторое время наступила тишина.

– Кажется, уснул, – прошептала Герта. – Что же дальше делать?

Девушки перешли в соседнюю комнату, чтобы ненароком не разбудить Вальтера. Тут из спальни снова послышались стоны.

– Ох, ну вот опять! Сейчас точно отец услышит!

– Ах, Лени, что это?! Кровь?! – в ужасе спросила Герта. По белоснежному одеялу, которым был укрыт Вальтер, быстро расползалось ярко красное пятно. Правая рука его безвольно висела и с нее тонким ручейком стекала кровь. На полу уже образовалась небольшая лужица. Вальтер вскрыл себе вены и потерял сознание.

– Идиот! – в ярости шептала Лени, перевязывая юноше руку разорванным полотенцем.

– Вот это чувства! – усмехалась Герта, прикладывая к груди и лицу Вальтера холодные компрессы.

– Герта, прекрати издеваться надо мной! – зашипела на нее Лени. – Я уже не знаю, как от него отвязаться!

Подруги, не смыкая глаз, до самого утра не отходили от кровати безумца, время от времени продолжавшего стонать. Утром они перетащили его в соседнюю комнату, спрятали под кушетку и вытерли все следы крови. Лени подождала, пока встанет отец и начнет собираться на работу. Ему она сказала, что они поедут в Берлин вместе с Гертой. Когда он уехал, она помчалась к матери с рассказом о ночном происшествии. Опаздывающая на уроки девушка попросила мать вызвать врача и отвезти Вальтера в больницу, а сама вызвалась сообщить об инциденте его братьям и сестрам. Вальтера увезли. Он поправился. Лени видела его потом лишь несколько раз, уже после войны.

Глава 4

Первая любовь

Пылкие чувства Вальтера не смогли растопить сердце Лени. Как правило, объект для своих воздыханий она выбирала сама. Вообще же, воспитывалась она в пуританских правилах и страшной строгости. В семье не то, что о сексе, даже о физиологии запрещалось говорить! Девушка долгое время не знала, что после поцелуя не бывает детей, и обо всех тонкостях этой сферы жизни она услышала от своей школьной подруги Алисы, дочери владельца ресторана «Красный дом» на площади Ноллендорфплац. Между тем, по мере взросления Лени замечала, что мужчины смотрят на нее с интересом. Отец свирепел от ярости, когда некоторые из них провожали миловидную и безупречно одетую Лени взглядом. Однако любовные переживания не так сильно ее увлекали. Нет, конечно, она влюблялась, но чувства эти были исключительно платонические, и, конечно, девушка была не готова запятнать честь семьи сомнительными связями. До 21 года – того момента, как ей было разрешено выходить в свет и жить отдельно от родителей – ее увлечения можно было пересчитать по пальцам. Знакомиться с молодыми людьми ей категорически запрещалось. Юная Лени целых два года украдкой боготворила одного молодого человека, которого увидела случайно на оживленной Тауэнцинштрассе. Объект желаний никогда так и не узнал о чувствах девушки, а она каждый день после уроков проходила по улице от площади Виттенберга до церкви кайзера Вильгельма в робкой надежде на встречу.