Фрэнсис Берти - За кулисами Антанты (Дневник британского посла в Париже)

16 октября. Я имел очень интересную беседу с Официальным военно-экономическим экспертом Французского военного министерства: он говорит, что промышленная жизнь идет в Германии своим обычным порядком, что в стране достаточно продовольствия. В Австро-Венгрии продовольствия хватит на семь месяцев. Он полагает, что, поскольку мы допускаем обильный ввоз в Германию сырья и продовольствия через нейтральные государства, нет иного средства закончить войну, кроме военной оккупации; это же средство применить трудно, если не невозможно, так как, имея в своих руках Антверпен и Фактически всю Бельгию, Германия сможет еще легче, чем до сих пор, использовать Голландию (захочет она или нет) для своего снабжения. Он говорит, что мы должны объявить блокаду Германии, окружить ее, подобно тому, как Наполеон пытался окружить нас континентальной блокадой. Ему это не удалось, но мы, владея морем, можем иметь успех. Ввоз в Норвегию, Швецию, Данию и Голландию очень сильно возрос по всем товарам, возрос также и вывоз из них в Германию лошадей, железа, никеля, меди, керосина, нефти, продовольствия и т. д. Мы не можем объявить блокаду германских портов в Балтийском море, мы не можем проникнуть в это море, а если бы и проникли, то не смогли бы выбраться оттуда. Нам следовало бы объявить блокаду Норвегии, Швеции, Дании и Голландии, а также германских портов в Северном море. Но это, конечно, невозможно. Достигнуть цели – взять Германию измором – можно было бы, пожалуй, заключив с названными нейтральными государствами соглашение, по которому они обязались бы запретить вывоз в Германию тех предметов, которые будут нами указаны. Возможно, что нейтральные не пойдут на такое соглашение, но даже если бы они и приняли наши условия, то правительство Соединенных Штатов смогло бы возразить, что лондонская декларация (1909 г.,[27] – которую мы в начале войны обязались соблюдать в принципе, – положила конец теории непрерывного пути следования, и что мы не в праве поэтому настаивать на указании окончательного назначения грузов, направляемых в нейтральный порт на нейтральном судне. Единственный способ обойти это затруднение, это – воздействовать на правительство Соединенных Штатов обещанием скупать все грузы, увеличивающие ввоз в нейтральные страны сверх его обычного размера; я сомневаюсь в осуществимости такой системы. «Экономист»[28] заявляет, что, поскольку Германия нарушила все свои обязательства, стоящие на пути к осуществлению ее стремлений, мы в праве поступать по отношению к ней так же. Между тем, мы обязались перед американским правительством действовать по принципу лондонской декларации. «Вот в чем загвоздка!»

20 октября. Здесь жалуются на медленность продвижения русских войск; сначала они шли слишком быстро; они все же, быть-может, побьют немцев количеством, если не военным превосходством. Что нас страшно затрудняет – это глупая лондонская декларация, мудро отвергнутая палатой лордов и немудро принятая частично правительством в отношении к нынешней войне; она лишает пас контроля над ввозом в Германию через нейтральные государства тех продуктов, которые дают ей возможность вести войну гораздо дольше, чем она смогла бы при отсутствии такой декларации. Это может иметь для нас очень серьезные последствия. Настаивать на своем мы не решаемся из боязни перед Соединенными Штатами, которые пользуются блестящей возможностью вести прекрасную торговлю с Германией. Мы не постеснялись бы с другими государствами, как Италия, Испания, Норвегия, Швеция, Дания и Голландия.

26 октября. Сегодня ко мне приезжал Жюль Камбон. Он рассказал мне ряд интересных вещей, между прочим, о том, что в стране заметно широко распространившееся недовольство по поводу нелепой и недостаточной подготовки к войне: неудачи эти приписывали так называемой «политической кухне». По окончании войны, которого можно ожидать не ранее, чем через год, начнется движение за новые выборы, при чем нынешняя палата будет стремиться их избегнуть. Камбон видел Сан-Джулиано.[29] Относительно позиции Италии Сан-Джулиано сказал, что в вопросе о присоединении к Антанте играют роль три соображения: моральность, удобный случаи и легкость. Должны быть налицо хорошее оправдание и удобный случай; кроме того, и армия должна быть подготовлена, чего сейчас пет. Жюль Камбон рассказал мне, что германский император отослал обратно в Италию тех мобилизованных немцев, которые имели там работу в качестве рабочих или предпринимателей; эти немцы должны явиться в Италии апостолами Германии и ее методов. В Италии ведется хорошо организованная пропаганда в пользу Германии. Я спросил Камбона, действительно ли за войну выступал сам император, или же он был втянут в нее кронпринцем и военной партией, я интересовался также ролью германской императрицы во всей Этой игре. Камбон в ответ на это сказал, что в частых спорах между кронпринцем и императором императрица всегда становилась на сторону сына, и что император стал очень завидовать той популярности, которой пользовался в армии и в народе его сын, в качестве апостола антифранцузских, антирусских и особенно антианглийских настроений. Император был побежден кронпринцем и военной партией и увидел, что ему предстоит выбор между объявлением войны и потерей своего положения в Германии.

30 октября. В начале войны я говорил Севастопуло,[30] что Россия поступила бы мудро, выступив за существование независимой Польши,[31] в качестве католического славянского буфера между Россией и Германией, и согласившись на возвращение Румынии, в виде приданного за союз, Бессарабии,[32] которою она владела по договору 1856 г.; он ответил, что это невозможно.

Теперь, когда Турция начала войну против России, благоразумие диктует последней отдать Бессарабию и предоставить Болгарии удержать за собой Адрианополь, если та сможет это сделать. Я думаю, что на Балканах опять вспыхнет пожар. Я не считал бы нужным рассматривать нападение турок (германцев) на Одессу, как такое военное действие, на которое мы обязаны отвечать. Пусть турки нападут на пас или объявят нам войну, чтобы наши мусульманские подданные не могли считать нас нападающей стороной.[33] Если дело дойдет до войны с турками, то мы должны будем выступить за арабский халифат.[34]

Глава четвертая

Ноябрь 1914 года.

1 ноября. Англо-Французский флот обстрелял внешние Форты, защищающие вход в Дарданеллы; я боюсь, что большего мы не сможем сделать. Правительство надеется, что Болгарию удастся соблазнить на выступление против турок обещаниями, а Румынию удастся двинуть против Австрии; при таких обстоятельствах Греция присоединится к нам. Все балканские государства недоверчиво поглядывают друг на друга и боятся, что Германия, Австрия и Турция выйдут из войны победителями. Между тем, наше продвижение на севере Франции идет очень медленно, мы теряем суда из-за подводных лодок и мин и не в состоянии добраться до германского Флота.