Роберт Масси - Петр Великий. Прощание с Московией
В Москве Матвеев с женой старались жить по-европейски, не отставая от века. На стенах у них висели не только иконы, но и картины и зеркала; в инкрустированных шкафчиках красовался восточный фарфор, в комнатах стояли часы с мелодичным звоном. Матвеев изучал алгебру и производил в самодельной лаборатории химические опыты, а в его маленьком домашнем театре давались концерты, ставились комедии и трагедии. Москвичей, приверженных дедовским традициям, возмущало поведение жены Матвеева. Она носила европейские платья и шляпки; она, в отличие от большинства московских жен, отказывалась сидеть затворницей на верхнем этаже мужнина дома и свободно появлялась среди гостей – усаживалась вместе с ними за стол, а иногда даже вступала в беседу!
На одном из таких непринужденных вечеров, в присутствии этой необычной женщины – жены боярина Матвеева, царь Алексей заметил другую замечательную женщину. Это была жившая в доме Матвеева девятнадцатилетняя Наталья Нарышкина – высокая статная девушка с черными глазами и длинными ресницами. Ее отец, Кирилл Нарышкин, довольно безвестный помещик родом из татар, жил в Тарусском уезде, в отдалении от Москвы. Мечтая избавить дочь от провинциальной жизни мелкопоместного дворянства, Нарышкин уговорил Матвеева оказать ему дружескую услугу: принять Наталью под опеку и воспитать ее в атмосфере культуры и свободы, царившей в доме московского министра. И Наталья сумела использовать открывшиеся ей возможности. Для русской девушки она была хорошо образована, к тому же, наблюдая за своей приемной матерью и помогая ей, она научилась занимать гостей-мужчин.
И вот однажды вечером, когда в гостях у Матвеевых был царь, Наталья появилась в комнате, чтобы поднести собравшимся чарки с водкой, икру и копченую рыбу. Алексей не спускал глаз с девушки, очарованный ее здоровой, яркой красотой, черными миндалевидными глазами и лишенным жеманства, скромным поведением. Когда Наталья остановилась перед ним и он стал ее о чем-то спрашивать, в ее кратких ответах было столько учтивости и здравомыслия, что царь еще больше к ней расположился. Прощаясь с Матвеевым, заметно приободрившийся Алексей спросил, не ищет ли тот мужа для этой прелестной девицы. Матвеев сказал, что ищет, но поскольку ни он сам, ни Натальин родной отец богатством похвалиться не могут, то приданое у нее будет скромное, а потому и охотников жениться на ней, конечно, найдется немного. Алексей возразил, что не перевелись еще мужчины, для которых совершенства девушки важнее ее приданого, и обещал боярину посодействовать.
Вскоре царь осведомился у Матвеева, как обстоят дела. «Государь, – отвечал Матвеев, – молодые люди что ни день приходят полюбоваться красотой моей воспитанницы, но, похоже, ни один не помышляет о свадьбе». «Ну-ну, тем лучше, – молвил царь. – Может быть, мы обойдемся и без них. Я оказался удачливее тебя и нашел жениха, который, возможно, придется ей по вкусу. Это весьма почтенный человек и мой добрый знакомый. Он не лишен достоинств и к тому же не нуждается в приданом. Он полюбил твою подопечную и хотел бы жениться на ней и составить ее счастье. Хотя он еще не открыл ей своих чувств, она его знает и, надо думать, не отвергнет его предложение». Матвеев отвечал, что Наталья, конечно, не отвергнет того, кого ей предложит государь, и продолжал: «Однако, прежде чем дать согласие, она уже наверно пожелает узнать, кто этот человек, и против этого, по-моему, трудно возражать». «Что ж, – объявил Алексей, – скажи ей, что это я сам и что я надумал на ней жениться»[13].
Матвеев, ошеломленный услышанным, бросился в ноги своему повелителю. Он сразу осознал все возможные последствия царского решения – и блистательные перспективы, и неисчислимые опасности. Если воспитанница взойдет на престол, то окончательно укрепится и его собственное положение: ее родственники и друзья, и в первую очередь сам Матвеев, возвысятся вместе с нею и сменят Милославских как силу, заправляющую при дворе. Но при этом яростно вспыхнет враждебность Милославских, как и зависть многих других влиятельных боярских семейств, которые и так уже косо поглядывают на Матвеева, царского любимца. И если после оглашения имени невесты свадьба почему-либо сорвется, то ему, Матвееву, придет конец.
Быстро смекнув, что к чему, он попросил Алексея, чтобы тот, не отступаясь от своего намерения, все же согласился на освященную обычаем процедуру принародного выбора невесты. Этот обычай, пришедший из Византии, требовал, чтобы девицы брачного возраста со всех концов России собрались бы в Кремле и предстали перед царем. Теоретически они должны были представлять все сословия русского общества, включая и крепостных, но на деле волшебная сказка, в которой царь, взглянув на крепостную девушку, был бы ею покорен и возвел бы зардевшуюся красавицу по ступеням трона, ни разу не стала явью. Однако девушки из незнатных дворянских семей входили в круг претенденток, и происхождение Натальи Нарышкиной вполне позволяло ей участвовать в смотринах. При дворе перепуганные девицы, пешки в честолюбивой игре семейных кланов, подвергались освидетельствованию на предмет целомудрия. Тех, кто выдерживал испытание, вызывали в Кремлевский дворец ожидать улыбки или просто кивка от юноши или мужчины, который мог возвести одну из них на престол.
В столь крупной игре риск всегда высок, и примеров тому предостаточно. Тот же XVII век уже показал, на что способны пойти рвущиеся к власти семейства ради устранения соперницы. В 1616 году Мария Хлопова, нареченная девятнадцатилетнего Михаила Романова, до того встала поперек горла Салтыковым, имевшим тогда огромный вес при дворе, что они опоили девушку каким-то зельем и в таком виде представили ее Михаилу, заявив, что она неизлечима больна, а потом в наказание за дерзость сослали незадачливую невесту, а заодно и всю ее родню в Сибирь. В 1647 году уже сам Алексей – тогда ему было восемнадцать лет – хотел жениться на Ефимии Всеволожской. Но, обряжая невесту, убиравшие ее женщины так туго стянули ей волосы, что на глазах у жениха она упала в обморок. Придворных врачей заставили показать, что у Ефимии падучая, и ее вместе с родственниками тоже отправили в Сибирь. Мария Милославская стала следующей, второй избранницей Алексея.
Теперь же опасность угрожала Наталье Нарышкиной и ее опекуну. Милославские понимали, что, если царь выберет Наталью, их влияние при дворе будет подорвано. Такой поворот событий неизбежно отразится на всех членах этой семьи – как на мужчинах, занимавших высокие посты и обладавших большой властью, так и на женщинах: все царевны, дочери Алексея, были по матери Милославские, и их отнюдь не радовало появление новой царицы-мачехи, которая вдобавок будет моложе некоторых своих падчериц.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});