Лайза Роугек - Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество

«В одном из моих любимых комиксов бейсбольная команда расчленяет тела злодеев и выкладывает их внутренностями дорожки базы, — вспоминает Стив. — Голову используют вместо мяча, и от удара битой один глаз выкатывается из глазницы».

И если книжные предпочтения сына Рут еще могла терпеть, то «Р.К. Комиксы» она ненавидела. В конце концов, когда дошло до того, что Стив начал с воплями просыпаться по ночам из-за мучивших его кошмаров, мать не выдержала и вмешалась. Она конфисковала все экземпляры журналов и отказалась их возвращать. Стив купил новые и спрятал под кроватью. Мать его застукала и спросила, зачем он тратит время на эту макулатуру. «Однажды я буду писать эту макулатуру», — ответил сын.

Помимо чтения комиксов и сочинения рассказов, Стив любил кино. Пока они жили в Коннектикуте, он старался не пропускать ночную передачу «Фильм на миллион долларов», шедшую по нью-йоркскому каналу. В этой передаче крутили черно-белые фильмы, обычно сороковых годов, часто один и тот же фильм — каждую ночь в течение недели. Прилипнув к экрану, Стив вникал в режиссерские приемы, способы подачи и спецэффекты в каждом из них, чтобы потом применить выученный урок на практике, в своих рассказах. «Я начал видеть то, что пишу, словно на киноэкране», — рассказывал он.

В числе других он посмотрел «Психушку», фильм 1948 года, с Оливией де Хэвилленд в главной роли, о женщине, которая находится в сумасшедшем доме, но не понимает, как она там очутилась, и в итоге доводит себя до безумия. Жена Стива Тэбби позже скажет, что фильм произвел на него неизгладимое впечатление: «Мне кажется, он вдруг осознал, как легко сойти с ума». Стив согласится: «Ребенком я сильно опасался за свой рассудок».

Еще он старался почаще ходить в кино. Особенно ему нравились второсортные ужастики, такие как «Я был подростком-оборотнем», «Я был подростком Франкенштейном» и дешевые фантастические ленты вроде «Земля против летающих тарелок» и «Создание из Черной лагуны».

Некоторым нравится смотреть низкопробные ужастики «ради смеха», Стив же никогда не отрицал, что был до смерти напуган этими фильмами. Он шел в кино, чтобы пугаться снова и снова. «Мне нравилось чувство страха, нравилось ощущение полной потери контроля над чувствами. Я рос в семье, где уделялось огромное внимание эмоциональному самоконтролю. Нас учили не показывать свой страх: даже если тебе больно, страшно или грустно — скрывай. Умение держать себя в руках было превыше всего, ибо это есть умение сохранять внешние приличия. Даже если ты находишься на тонущем „Титанике“ — будь любезен, не забывай говорить „спасибо“ и „пожалуйста“ и пользуйся носовым платком, потому что именно так подобает себя вести».

Даже трясясь от ужаса, он не переставал изучать техническую сторону фильмов. «Я стал чуть более разборчивым если не в плане вкуса, то по крайней мере в умении определять спецэффекты. И пускай „летающая тарелка“ на поверку оказывалась кончиком сигаретного фильтра со вставленным внутрь бенгальским огнем, для меня, мальчишки, она выглядела как самое что ни на есть настоящее НЛО — видимо, в силу моей юности и свойственной этому наивному возрасту легковерности».

Впрочем, в своих кинопредпочтениях мальчик не отличался разборчивостью; помимо прочего ему нравились фильмы о Второй мировой, такие как «Дворцы Монтесумы», «Пески Иводзимы» и «Энтузиаст».

Вообще-то первым фильмом, повергшим юного Стивена в трепет, был даже не ужастик, а лента Диснея. В пятьдесят третьем, после просмотра «Бэмби», его долгие недели мучили ночные кошмары из-за сцены лесного пожара.

Его пугали не только фильмы, но и обычные вещи из повседневной жизни.

Вероятно, больше всего Стив боялся, что их мать заболеет и не сможет о них заботиться. Или еще что похуже. Было ясно, что родственникам дети не нужны. Стив думал, что их с Дэйвом отдадут приемным родителям или упекут в какую-нибудь дыру вроде сумасшедшего дома из фильма «Психушка».

Стив начинал осознавать, что этот мир — как реальный, так и воображаемый — жутковатое место, и в результате его страхи стали расти в геометрической прогрессии. Он боялся пауков, боялся падения в унитаз, старших детей, ухода матери — в общем, всего-всего. Опасался, что умрет, не дожив до двадцати. И еще ему внушали страх клоуны. «В детстве я видел, как другие дети тоже плачут при виде клоунов. По-моему, в этом персонаже есть нечто жутковатое, нечто зловещее — под маской радости и веселья может таиться зло».

Рут также внесла свою лепту. «Своим успехом я отчасти обязан тому, что меня воспитала женщина, которая постоянно переживала по любому поводу. Она могла сказать, что я подхвачу воспаление легких и умру, если не надену галоши».

Но в пятидесятые существовало немало и настоящих причин для страха, включая охватившую всю страну эпидемию полиомиелита, от которого еще не придумали вакцину. Большинство людей избегали общественных бассейнов, опасаясь заразиться. Ну и, само собой, угроза русских. Тревога, вызванная укреплением социалистических стран, распространилась повсеместно, находя отражение в культуре. И с каждой учебной воздушной тревогой, когда детишек заставляли прятаться под парты, страх перед атомной бомбой, которая вот-вот упадет на твой город, лишь возрастал.

Одним воскресным днем в октябре 1957 года Стив сидел на дневном сеансе в кинотеатре, когда экран внезапно погас. Публика решила, что порвалась пленка или киномеханик поставил не ту бобину, и в зале поднялся шум, но тут зажегся верхний свет и по боковому проходу спустился менеджер, встав перед экраном. «Он взобрался на сцену и дрожащим голосом сообщил, что русские только что запустили на земную орбиту первый космический спутник», — вспоминает Кинг. Как же так? Соединенные Штаты, первые всегда и во всем, просто обязаны были находиться впереди планеты всей по военной мощи и технологии, и вдруг люди узнают, что их обогнали русские! Словно целая нация в одночасье получила удар под дых.

Помимо предостережений о заразности простуды, Рут Кинг любила в качестве воспитательного средства ввернуть при Стиве и Дэйве какую-нибудь многозначительную поговорку собственного сочинения вроде «За красоту еще никого не повесили» или «Тебе это нужно как курице флаг». Вернувшись домой после особенно трудного дня, она поучала детей: «Надейтесь на лучшее и ожидайте худшего».

Хотя большинство высказываний матери Стив пропускал мимо ушей, две поговорки, особенно запавшие ему в душу, он взял на вооружение, и теперь благодаря ему они достаточно известны: «Если думать о худшем, оно не случится» и «Если не можешь сказать что-то приятное, лучше держи рот на замке».