Марианна Цой - Точка отсчёта

Встречал он нас с сыном из больницы дождливым июльским утром. Пришел задолго до выписки и был первым среди молодых отцов. Сына мы назвали Сашей.

Начались нескончаемые хлопоты. У меня было плохо со здоровьем, а Витя целыми днями стирал пеленки и по ночам играл на гитаре в кухне. Тогда он работал, пожалуй, на самой мерзкой из своих работ – убирал в банном отделении по соседству. Я несколько раз ходила ему помогать и могу заверить, что занятие это тошнотворное. К тому же от каждодневных уборок в парилке у Вити стало побаливать сердце.

В начале сезона, то есть осенью, в «Кино» произошли перемены – ушел Тит. Буквально за два дня договорились с Игорем Тихомировым и тут же сыграли концерт в клубе благодаря высокому профессиональному уровню нового басиста.

В январе 1986 годы вышел наконец альбом «Ночь», который потом повторила «Мелодия» с подачи Андрея Тропилло.

Витя в своих интервью достаточно резко отзывался об этой акции «Мелодии». Он таки не простил ей так называемого «пиратства». Не говоря уже о том, что не заплатили ни копейки, дело было прежде всего в оформлении конверта. Ко всем своим альбомам Цой делал оформление сам, лишь к «Группе крови» и «Звезде по имени Солнце» – в соавторстве с Густавом. Иногда фотообложки альбомов имели варианты. Например, «Начальника Камчатки» Витя сначала оформил сам, а потом появилась обложка, выполненая нашим знакомым художником. Мелодиевский же конверт, был, с моей точки зрения, ужасен.

Цой в это время играл много акустических концертов и ездил в разные города, но физически не мог принять и малой части сыпавшихся на него приглашений. Его песни очень хорошо слушали в сольном исполнении, однако желание пригласить его одного было связано ещё и с тем, что концерт обычно превращался в творческую встречу, где высказывались, задавали вопросы. Слушателям хотелось побольше узнать о нём. Популярность росла как снежный ком, а телевидение и пресса попрежнему не баловали Цоя вниманием. Впрочим, и Цой питал хроническое отвращение ко всякого рода интервью.

По своему опыту могу сказать, как действует на нервы разница между тем, что говоришь журналисту, и тем, что напечатано в газете. Такое ощущение, что разговаривает с тобой один человек, а пишет совсем другой.

Но Витя не любил интервью и по причине природной сдержанности для посторонних. Его разговоры с залом после выступлений были рекордными по своей краткости. Если спрашивали о чем-нибудь из истории группы, ещё был шанс получить распространенный ответ, но если хотели выудить что-нибудь про него самого, скажем, про характер, то чаще всего обламывались. Как-то ему задали вопрос: что в окружающей действительности ему не нравится. «Всё», – ответил Цой.

Мне кажется, он с интересом выслушивал вопросы, они его не раздражали, скорее – нравились. Но отвечать не любил. Что касается массы писем, свалившейся на него в последние годы, он их все читал, никогда не выбрасывал, но никогда и не отвечал.

Про выступление «Кино» на очередном фестивале в 1986 году было написано, что оно не было лучшим, но отличалось стабильностью. Само же мероприятие отличалось на редкость праздничным характером. Клуб вырос из коротких штанишек, то есть из зала на улице Рубинштейна, и каким-то образом сумел охмурить администрацию ДК «Невский» с залом на 1000 мест. Тогда стадионы только снились, и «Невский» казался просто огромным.

Счастливые обладатели «проходок» и билетов замыливались туда с самого утра и торчали до позднего вечера. Кто слушал концерты, кто не слушал, главное – все виделись. А рядом Нева – для любителей пикников. Народ табунами ходил из зала в буфет и обратно.

В какой-то из дней мы с Витей вышли между концертами погулять на свежем воздухе и встретили Кинчева, который только что отдал кому-то свою «проходку». Не долго думая, Цой взял ручку и написал не своем билете «на два лица», хотя там были указаны ряд и место. Маленький милиционерик в дверях недоверчиво посмотрел на билет, прочитал надпись, потом перевел взгляд на наши нахально-непроницаемые рожи и по-цыплячьи втянул голову в плечи.

Сразу после фестиваля «киношники» уехали на съёмки в Киев. Нас той весной доставал один новоиспеченный киевский режиссер, который хотел делать дипломный фильм непременно с этой группой. Он приезжал к нам несколько раз и наконец уговорил Цоя. Правда, пред самым отъездом в Киев, случился Чернобыль, но рок-музыкантов такая ерунда остановить не может. Предполагалось проторчать под радиоктивными осадками месяц.

А мы с Сашей поеали на дачу и сидели там среди сорняков в ожидании Вити. Съёмки, конечно, затянулись, и только месяца через полтора ребята, получив по три копейки за свои мытартсва, вернулись домой.

В то лето самым значительным событием был Сашкин день рождения – один год жизни. Ни о каких развлечениях типа юга, конечно не могло быть и речи. В конце лета Цой, как всегда, стал искать работу. Наш верный Фирик повел его в кочегарку, куда недавно устроился сам. Началась эпопея «Камчатки» – маленькой грязной котельной на Петроградской стороне, которую после гибели Вити фаны всей страны сделали местом своего паломничества.

Место выглядело очень живописно, да и творилось там – дай Бог другим кочегаркам! Виктор Цой, уже популярный человек, кидает лопатой в топку уголь! Наш друг Раш (кинорежиссер Рашид Нугманов) как увидел это, так сразу же начал снимать свой фильм «Йя-хха!». Потом Алексей Учитель снимал сдесь «Рок» – фильм, в котором приняла участие и я в качестве администратора. В общем, «Камчатка» цвела, и тусовка вокруг неё крепла. Там работал и Саша Башлачев, и Слава Задерий, устраивался туда и Андрей Шаталин, музыкант «Алисы». Короче, этакий мини-клуб музыкантов, повернутых на каменном угле. Естественно, они там и пели, и играли, а праздношатаюшихся поклонников всегда было в избытке. Странное и счастливое место!

Хотя, если по правде, там была тяжелая работа, особенно в морозы. Спать приходилось урывками. И всё время – толпа, суета, которую так не любил Витя.

А ещё был концерт во дворце молодежи, когда впервые на сцене появилась Джоанна Стингрей. Цой пел с нею «Двигайся, двигайся, танцуй со мной» – я совершенно от него этого не ожидала, стояла за кулисами (я обычно стою за кулисами, очень редко смотрю из зала, потому, что у меня всегда ощущение, что что-то случится, а в зале столько народу, мне будет не выбраться. И с «Объектом» всегда за кулисами торчу – это не так бесполезно, как кажется).

Джоанна попросила её как-то представить. Цой взял микрофон – ну, думаю, сейчас скажет: «А вот Джоанна Стингрей». А он вдруг взял и выдал, что, несмотря на недостижение соглашения между нашими странами в Рейкьявике (не знаю, как он это выговорил), мы хотим доказать, что мы хотим мира. Это была целая фраза, и это было невероятно! Все просто замерли.