Сергей Орлов. Воспоминания современников. Неопубликованное - Сергей Владимирович Михалков
Уехал.
Об этом он рассказал матери уже после войны.
Родина — село Мегра и город Белозерск — для Сергея Орлова во все времена была в полном смысле живительным источником его Поэзии. Можно было бы составить длинный список из названий его стихотворений, посвященных родному краю. Были даже целые книги, составленные в основном из стихов о Белозерске и белозерах — его земляках, о селе Мегра («Городок», 1953 г.). А однотомник, самый полный из всех, вышедший в 1975 году, он назвал «Белое озеро».
Мегра тянула его к себе даже и после того, как она в связи со строительством Волго-Балта была снесена и затоплена.
С грустью писал он об этом в одном из стихотворений той поры:
Моей деревни больше нету.
Она жила без счета лет,
Как луг, как небо, бор и ветер, —
Теперь ее на свете нет…
Плывут над ней, взрывая воды,
Не зная, что она была,
Белы, как солнце, теплоходы,
Планеты стали и стекла…
И я пройду по дну всю пойму,
Как под водой ни тяжело.
Я все потопленное помню,
Я слышу звон колоколов…
В 1971 году Сергей Орлов переехал на постоянное жительство в Москву, оставив ленинградскую квартиру сыну с невесткой и внуком и матери. Московская квартирка на улице Крупской оказалась совсем недалеко от моей — пятнадцать — двадцать минут на троллейбусе или автобусе. Судьба снова соединила нас.
Было очень много встреч и в моем, и в его доме, разговоров об общих теперь литературных заботах… Но о чем бы мы ни говорили; а заканчивали неизменно одним и тем же — воспоминаниями о родине. Вспоминали давние и недавние поездки, строили планы: «В это лето обязательно поедем! Вместе! Возьмем, конечно, и жен, если ничто не помешает…»
Но вот приближался назначенный срок.
— Сережа, ты не забыл? — начинал я беспокоить его и при встречах, и по телефону.
— Поеду, Серега, а как же… Мне надо… Я должен съездить! Ведь я же давно ничего не пишу. А Белозерск — сам знаешь, что такое для нас Белозерск…
— Ну, смотри… — сомневался я.
— Да я тебе говорю — поеду! Мне же книжку надо сдавать. Съезжу — стишки пойдут, я уверен в этом!
Эти и подобные этим слова я слышал от него не раз и привожу их почти дословно для того, чтобы показать, как много значила для него даже и в последние годы встреча с родиной, с Белозерском — «тихой районной столицей».
Но… у летних месяцев была своя жизненная логика.
Летом Сергей всю семью — и внука Степу, и маму, и больного тестя — всех собирал на подмосковной «казенной» дачке. Многочисленные заботы, связанные с переездом на дачу, сваливались, конечно, на него: он должен был взять напрокат холодильник, закупить продуктов, напилить и наколоть дров (ночами на даче было холодно), достать необходимые лекарства, вызвать врача, а то и «скорую помощь»…
И это все при тех сложных и хлопотливых обязанностях, которые накладывала на него должность «рабочего» секретаря правления Союза писателей РСФСР.
— Сережа! — кричал я ему, бывало, по телефону. — Неделя остается до отъезда. Я заказываю билеты. Как ты? Поедешь?
— Не получается у меня, к сожалению… — глухо, с большой грустью в голосе отвечал он. — У Степки опять воспаление легких, уколы делают… Да и старики… сам знаешь… — И вдруг, как утопающий за соломинку: — Ты на сколько едешь туда? На месяц? Ну, тогда все в порядке! Тогда я подскачу… Ведь мне же надо… Просто по улочкам Белозерска пройтись, хотя бы…
— А что сказать белозерам? Ведь я же написал в райком, что вместе приедем…
— Понимаю, Серега… Неудобно, конечно, но… Извинись, пожалуйста, за меня.
Так же вот было все и в роковом, 1977 году. Мы с женой уехали в Белозерье около середины июля, он остался в Москве. Остался, но сказал, что если «наши ребята» подъедут («нашими ребятами» он называл сына и невестку), то они с женой тут же примчатся в Белозерск, хотя бы на недельку, ну и, конечно, заглянут в нашу деревню.
И они действительно примчались и заглянули к нам… Но прежде был телефонный звонок из Белозерска. Догадываясь, что это он, я почти бежал до почты, радовался: «Сбываются-таки наши мечты посидеть с удочками на зорьке, поколдовать над свежей ушицей, наконец, просто полюбоваться озером, лесом, полями, стогами на лугах — всем, что живет в нас с детства и чего нам так не хватает в городе…»
— Здорово, Серега! — почти прокричал он, едва я произнес первое слово. Сколько радости, нет, даже ликования было в его голосе — будто не в Белозерск он прилетел, а только что высадился на Луне. — А я у Вани Бузина сижу. Да, и Вела тоже… Какой рыбник у нас на столе, ты бы знал! Ваня таким судачищем расстарался!
Иван Игнатьевич Бузин — второй секретарь райкома КПСС, наш земляк, друг детства. Так случилось, что и в 1944 году, когда Сережа, обожженный, недолечившийся в госпитале, вернулся в Белозерск, первым из оставшихся в живых сверстников, встретившихся ему тогда и пригревших его, был тоже он — Иван Бузин. С ним же Сережа рыбачил на Белом озере 9 мая 1945 года, когда, сумасшедше крича, какой-то рыбак известил их о Победе, и этот долгожданный и великий миг Сережа запечатлел потом в стихотворении «9 мая 1945 года».
— Серега, завтра мы будем у тебя! — все с тем же ликованием сообщил он. — Готовь лодку и удочки!
И действительно, назавтра утром они приехали, да не одни, а вместе с Бузиными и даже Прилежаевыми — Юрием Александровичем, первым секретарем райкома, и его супругой Александрой Георгиевной.
Умел Орлов поднять, расшевелить людей, всколыхнуть в них бродяжное и кочевое, повести за собой, когда у него выпадала такая возможность. Трудно было не поддаться его «агитации», не откликнуться на его зов. Простой, как сама жизнь, веселый, остроумный, живой и в то же время мягкий, предупредительный, одним словом, на редкость обаятельный, он
