Работы. Мемуар - Александр Феликсович Борун
С этим копированием была история, подтверждающая невысокое мнение немцев о нашей способности к нему. Кажется, отец рассказал. Он был конструктор. У них купили металлообрабатывающий станок и пытались скопировать. Кажется, это был просто токарный станок, не с цифровым программным управлением, но с необычайно высокой точностью обработки изготавливаемых деталей. Скопировали его от и до, даже проанализировали материалы, из которых были изготовлены те или иные его узлы, и подобрали аналогичные советские сплавы. Изготовили. Работает, но нужной точности не даёт. Очень долго с ним возились. Ну всё в точности так, как у оригинала, и вот тебе. Через очень большое время выяснилось, что дело было «всего лишь» в технологии сборки. Его полагалось собирать с помощью динамометрических ключей, затягивая все резьбовые соединения до определённого усилия. А копию собирали обычными гаечными ключами, завинчивая всё до упора. Вероятно, от этого возникали какие-то напряжения, вибрации – и портили точность. Так что не так-то просто что-то скопировать, нужно уже быть на соответствующем уровне.
Например, попытались у нас на заводе скопировать японскую шахматную машинку, точнее, не саму её, а её индикатор. У неё он изображал шахматное поле с фигурами, но мог пригодиться для чего угодно. Предположительно, хоть для маленького телевизора, если быстродействия хватит. Машинка, между прочим, довольно хорошо играла в шахматы. Выиграть у неё смог только один человек. Случайно так совпало, на заводе ПУЛ работал чемпион СССР по переписке. Это, конечно, не то же самое, что чемпион, соревнующийся с соперниками в ограниченное часами время, но всё же. Он обнаружил, что у машинки большой, но всё же ограниченный запас запомненных вариантов игры, и нужно её сбить с толку каким-нибудь непредусмотренным ходом, например, взять и пожертвовать ферзя. Не для задуманной комбинации, а просто так. Тут у неё всё сбивалось, и она начинала играть довольно плохо. Впрочем, никто, кроме него, не мог и так у неё выиграть – всё-таки без ферзя тяжело. Но выигрышем у машинки все успехи и ограничились. Сделать такой же индикатор не удалось. Оказалось, по оригинальной технологии каждому элементу экрана (точке изображения) подходило с двух противоположных сторон два тонких проводочка из напылённого на поверхность экрана металла. Но технология на нашем заводе не позволяла изготовить столь тонкие и тесно расположенные проводочки. Меж тем для управления «точкой» на самом деле было достаточно одного провода на каждый пиксель экрана28. Решили одним и обойтись. Тут начались проблемы. При фотолитографии, с помощью которой из слоя напылённого металла вытравливались отдельные дорожки – провода, существенна чистота атмосферы на производстве. У японцев, по слухам, организуя электронное производство на некоем небольшом острове, накрыли его водяным куполом, вроде зонтика. В середине стоит труба и этот самый зонтик водяной из неё льётся, расходясь во все стороны. И всё ради уменьшения количества пыли. У нас же, хотя какие-то меры против пыли принимались, видимо, они были не того уровня. Когда речь шла о микросхемах меньшей площади, севшие случайно в процессе фотолитографии пылинки приводили, возможно, к браку отдельных микросхем, но достаточно большая часть их оставалась годной. А при сравнительно большой площади этого экрана непременно хоть одна пылинка на него попадала. Проводок прерывался и сигнал до «точки» не мог добраться. А организация изображения на этом экране была такова, что выпадение одной-единственной точки создавало на экране чёрный крест, в котором не работающая точка была в перекрестье. Если таких точки было две, два пересекающихся креста рисовали мрачную тюремную решётку. Несмотря на длительные попытки, не удалось изготовить даже одного-единственного экземпляра такого экрана, похвастаться успехами перед начальством в министерстве. Только зря хорошую машинку разломали.
Раз уж я взялся вспоминать про японцев, расскажу, что помню, о покупке у них линии производства индикаторов. Не помню уже, каких, катодолюминесцентных, жидкокристаллических, или ещё каких-то. Делегация, ездившая в Японию, посмотреть на месте, как у них работает такая линия, рассказала потом про это на заводе, а дальше слухи передавались. Я ни с одним из тех, кто ездил, не был знаком. Но, думаю, большого искажения не произошло. Первое, что их поразило, были просторные помещения. Все же знают, в Японии везде теснота. Остров небольшой29, много площади занимают горы, население огромное. Тогда, кажется, было 110 миллионов, в СССР – 250, а территория во сколько раз больше! Но оказалось, когда для производства нужно место, они не скупятся. В отличие от нас. Производство размещено в одноэтажном (!) здании, точнее, это квадрат, у которого одна сторона двухэтажная – там контора, а три одноэтажных. В середине квадрата зелёный двор для отдыха персонала. Единицы оборудования стоят на большом удалении одна от другой.
Это тут же сказалось. У них там была печка для отжига деталей индикаторов, с температурой внешней стенки 80°С. По нашим нормам полагается не выше 40°С. Японцы не поняли, какую она может представлять опасность. Вот же, на полу нарисована толстая красная линия, чтоб не подходили, табличка предупреждающая висит, что ещё надо? Наши не могли сказать откровенно, что у нас в цеху такая теснота, что никакая линия и табличка не поможет – там просто не протиснешься, не обжёгшись об печку. В результате отсутствия у делегации внятных аргументов японцы согласились добавить теплоизоляции на печку, но за наш счёт.
Второе, что удивляло, оказалось, японцы вовсе не всё подряд автоматизируют. Известно же, у них на сборке автомобилей роботы работают. Но они, видимо, делают это, только когда выгодно, а когда нет – и так сойдёт. И вот стоит рабочий и вручную обтачивает прямоугольные стёклышки30 для индикаторов, делая на них по краю фаску на вращающемся абразивном круге. Делает он это так. Берёт сразу двумя руками два стёклышка, прикладывает к кругу и делает одно непрерывное вращательное движение, длящееся примерно одну секунду. Вжжих! Откладывает стёклышки и берёт следующие… Делегация постояла возле него, засекла время на изготовления фасок на каком-то количестве стёклышек, и, потрясённая производительностью труда, отошла
