Эрих Гимпель - Шпион для Германии

Меня принял начальник охраны. В Алькатрасе имеются только камеры-одиночки, но они расположены так, что можно разговаривать с соседями. Камеры эти представляют собой железные клетки, расположенные в ряд по длинному коридору. С помощью зеркала можно даже видеть своих соседей. Используются зеркала и для того, чтобы следить за передвижением охраны.

В соседней камере-клетке сидел негр. Он дружелюбно улыбнулся мне и передал в качестве приветствия газету. Освещение было очень плохое, и читать я практически не мог. За этим занятием меня неожиданно застал незнакомец в гражданской одежде.

— Вы только испортите себе зрение, — сказал он.

— Это точно.

— Я постараюсь, чтобы вам дали свет, — продолжил он.

Я подумал, что буду наказан и мне опять придется посидеть на хлебе и воде. Но минут через пять в камере зажглась электролампочка. Мужчину этого звали Эдвин Своп, и был он начальником тюрьмы.

Как это ни странно звучит, в Алькатрасе я оказался в лучших условиях, чем прежде. Остров принадлежит к достопримечательностям Америки, поэтому почти каждую неделю на него прибывают сенаторы, иностранные журналисты и полицейские специалисты, чтобы подивиться образцовым заведением. Между прочим, это единственная тюрьма в мире, из которой не удалось бежать ни одному заключенному. Даже те четверо арестантов, которые смогли однажды выбраться со скал, были застрелены в воде.

В хорошую погоду вокруг острова кружило множество яхт и прогулочных катеров и лодок. Нередко до нас долетали слова какого-нибудь экскурсовода:

— Леди и джентльмены, слева, на верхнем этаже этого вытянутого в длину здания можно видеть окно камеры, в которой содержался Аль Капоне. Если подойти поближе и свернуть направо, то выйдешь к камере Пулеметчика Келли. Еще не все из тридцати приписываемых ему убийств доказаны. Если бы у него был в руках пулемет, то он даже на этом удалении смог бы уложить по очереди каждого из вас.

Иногда прогулочные катера и лодки подходили слишком близко к острову. Тогда охрана давала предупредительные выстрелы в воздух. Арестанты же льнули к малейшим щелям и окошкам, чтобы взглянуть на внешний мир. Их глазам представлялись хорошенькие и страшненькие женщины, стройные и толстые, в легких летних одеждах, лощеные господа, дети, смотревшие с любопытством горящими глазами на «чертов остров». В хорошую погоду, обладая прекрасным зрением, можно было разглядеть на катерах мельчайшие подробности. Многие любопытные фотографировались на фоне Алькатраса.

К вечеру катера и лодки возвращались в гавань, привозя назад людей, пощекотавших себе нервы за несколько долларов.

Мы видели в ночное время огни Сан-Франциско, Золотые Ворота — самый длинный в мире висячий мост, неоновые рекламы. Порывы ветра иногда доносили до нас обрывки музыки, особенно в те дни, когда яхт-клубы и любители гольфа отмечали свои праздники.

В общем и целом американские тюрьмы довольно гуманны, насколько это возможно. Раз в неделю мне разрешалось, например, смотреть кинофильмы, правда сокращенные чуть ли не вполовину: из них вырезалось все, что могло возбудить заключенных, к этому же «всему» относились женщины, любовные сцены, жизненные эпизоды, показывающие свободную жизнь.

На свете все относительно. Человек постепенно привыкает к арестантскому номеру, тюремной пище, товарищам по несчастью: убийцам, сутенерам, разбойникам с большой дороги (к слову сказать, убийцы в тюрьме не самые худшие из заключенных). Выключение света и радио, работа в воскресенье становятся обычными явлениями. Вырабатывается привычка не обращать внимания на то, что соседи храпят во сне, разговаривают, кричат, дерутся или обнимаются. Все не так уж и плохо — недостаточное освещение, невозможность открыть окно, зловоние в туалете. Человек смиряется с отсутствием свободы. Но он не в силах смириться с отсутствием женщин, с тем, что он не видит их, не слышит их смеха, не может с ними поговорить, пойти погулять и обнять, что-нибудь им подарить или получить от них что-то в подарок. Это самое тяжелое.

Каждый день, час и минуту заключенный думает о женщине. Без нее и жизнь ему не в жизнь. Женщина предстает в воображении блондинкой или брюнеткой, большой или маленькой и становится будто живой.

Заключенные Алькатраса практически списаны со счетов. И вот эта-то безысходность привела в 1946 году к кровавому бунту, в результате которого пятеро были убиты, а пятнадцать человек получили тяжелые ранения.

Бунт этот начался 2 мая 1946 года. Он продолжался сорок восемь часов. Охрана оказалась бессильной, так как заключенным удалось вооружиться. И тогда на штурм острова была брошена морская пехота.

О происшедшем в Алькатрасе американская общественность узнала только через несколько дней. Оказалось, что двое заключенных напали на надзирателя, отобрали у него связку ключей и заперли его в так называемую «кровавую камеру» под номером 403. Затем эта парочка проникла в оружейную комнату, отобрав предварительно у охранника винтовку и пистолет, наконец, освободила остальных заключенных.

— Алькатрас теперь наш! Надо уходить! — хором кричали арестанты.

Но упоение свободой продолжалось недолго.

Ключей от массивных стальных дверей, отделявших тюремное здание от внешнего мира, не было. Некоторые заключенные возвратились в свои камеры. Трех офицеров охраны, пытавшихся призвать взбунтовавшихся к порядку, также заперли в камере номер 403.

— Будьте благоразумны! — взывал капитан Вейнхольд, один из тех, кто оказался в упомянутой камере. — Долго вам не продержаться, а за содеянное придется дорого заплатить.

— Если кто-то должен умереть, — крикнул один из заключенных, — то ты будешь первым.

Завыли сирены: тревога! Все поняли, что начальник тюрьмы запросил помощь извне. Заключенный Кретцер в приступе ярости выстрелил в камеру 403. Бунтовщики забаррикадировались в отсеке с оружейной комнатой. Все происходило как в вестерне. Битва продолжалась два дня.

Морские пехотинцы добрались до вентиляционного отверстия и бросили туда гранаты со слезоточивым газом. Но бунтовщики не стали сдаваться.

Тогда солдаты заблокировали крышу и забросали забаррикадировавшихся ручными гранатами. Мятежники попытались укрыться в туннеле под зданием тюрьмы, где и были перебиты или ранены.

Разрушенное взрывами здание тюрьмы пришлось восстанавливать. После ремонтных работ Алькатрас снова был задействован, и там под номером 866 находился заключенный Эрих Гимпель, уроженец Германии.

Хотя любая организация в тюрьме была запрещена, заключенные в Алькатрасе представляли собой высокоорганизованный контингент. Руководство осуществляли банковские грабители и похитители детей. За канатной мастерской в старых дождевых плащах гнали водку. Из сахара, дрожжей и похищенного изюма специалисты изготавливали высокоградусную жидкость, которая доставалась только избранным. Долгое время я об этом ничего не знал. Но однажды кто-то крикнул мне: