Михаил Болтунов - Кроты ГРУ в НАТО

Он порядком устал, замотался. Кроме Гектора на его шее был Бернар, Мюрат с Луизой. Все ценные агенты, которых Москва ни на минуту не выпускала из своих цепких рук.

Телеграмма об отпуске была направлена в Центр. Но оттуда пришел дословный ответ: «Обсудите с Луизой перспективу ближайшей работы с Мюратом. Эта информация даст возможность решить вопрос об отпуске».

Ну что ж, пришлось организовать встречу с Луизой, утрясать все волнующие Центр вопросы. И только в начале ноября Любимову предоставили законный отпуск.

Теперь путь лежал из Парижа в Москву. Из Москвы в Ленинград, чтобы увидеть сына и дочь, которые находились у родителей жены. А из Ленинграда — в Сочи, в центральный военный санаторий.

По старой доброй традиции наших военных санаториев супругов Любимовых поселили порознь. Его — в номер к холостякам, ее — к женщинам. С отдельными номерами даже в ноябре оказалась напряженка.

Прошло три дня суматошной жизни — Валентина в одном крыле корпуса, он в другом. Первые хождения по врачам, поездка на Мацесту.

Наконец 16-го утром им дали номер на двоих. Переселение, обед и… к морю. День выдался на славу— солнечный, теплый. Виктор даже решился искупаться. Словом, отдых налаживался.

В добром настроении они возвратились с моря, а в дверях номера записка: «Тов. Любимов, зайдите к начальнику санатория».

Кто знает, зачем он понадобился начальнику санатория? Пошел.

— Вы меня приглашали?

— Да, вот вам телеграмма. Ознакомьтесь.

Глянул. Внизу под текстом подпись: «генерал-полковник Ивашутин». Эта подпись не сулила ему, отпускнику, ничего хорошего. «Оформите прекращение санаторного лечения капитану 2-го ранга Любимову с женой. Обеспечьте вылет самолетом 17 ноября в Москву».

Начальник санатория сочувственно развел руками: «Билеты заказаны. Завтра моя машина отвезет вас в аэропорт».

Утром началась беготня: получить деньги за неиспользованные дни, справку, медкнижку, сдать номер. Самолет улетел из Адлера в полдень. Вылетели голодные и злые.

Во Внукове уже ждала машина. Старший офицер на французском участке Нил Ленский встречал с шуточками-прибауточ-ками: «Приветствуем вас в столице нашей Родины — Москве».

— Нил, что случилось? Зачем с женой-то?

Ленский хитро щурился.

— Это для большего легендирования…

Оказалось, отпуск своему другу Клоду основательно испортил Гектор, разумеется, сам того не желая.

Казалось бы, теперь, после проведения незапланированной встречи с Гектором, сумасшедшая десятидневка наконец закончилась и ничего не препятствовало возвращению Любимова в Москву. Но как раз в это время резидентура получила письмо от Луизы. Она писала, что ее вызывал на встречу Мюрат. Агент считал, что наступил удобный момент возобновить работу, к тому же ему надоело бездельничать. И Луиза, несмотря на запрет Центра, уехала на встречу. Вместе они отсняли 11 пленок.

Луиза также писала, что Мюрат просит достать для него 6 билетов на концерт ансамбля песни и пляски Советской Армии им. Б. Александрова, гастроли которого предстоят в Париже.

Резидент сочинил телеграмму в Москву, в которой просил разрешения отправить Любимова на родину, чтобы тот поскорее отгулял отпуск. Он также предлагал на месте, в резиден-туре, проявить отснятые Мюратом пленки и ходатайствовал о билетах на концерт.

Центр отреагировал быстро — разрешил отпустить Любимова в Москву, все остальное запретил — и проявлять пленки, и отказал в билетах, ссылаясь на безопасность агента.

А резидент к тому времени уже поторопился заверить Мюрата, что билеты будут, пусть не волнуется.

Из отпуска Любимов возвратился 21 декабря. На следующий день получил сигнал: Луиза просила о встрече. 23-го они уже встретились.

Вот как сам Виктор Андреевич вспоминал тот день: «Операция была солидно обеспечена — страховочная машина, контрольные точки, наблюдение, система сигналов… Словом, вышел на контакт с ней в полной уверенности, что чист, как стеклышко. Сам проверил район встречи, приехав туда минут за тридцать. В общем, все нормально.

Правда, Центр рекомендовал провести встречу на улице в движении, но в Париже стояла на редкость мерзкая погода, ветер, дождь со снегом, и я решил нарушить указания начальства. К тому же Луизу знобило после болезни, и мы нашли с ней малолюдное, уютное кафе. Забрались туда, заказали по бокалу грога и после нескольких общих фраз о здоровье и семье перешли к делу».

А дела обстояли не лучшим образом. Мюрат был раздражен перерывом в работе. Он передал, что не видит для этого веских и убедительных доводов, а напряженная обстановка, на которую ссылается резидентура, наоборот, должна диктовать более активную работу разведчику. А запрет он расценивает как недоверие к нему.

Луиза передала и большую обиду Мюрата. Он просил всего шесть билетов на концерт ансамбля Б. Александрова для сына и своих друзей. Ему обещали и не выполнили. Мюрат достал эти билеты, правда, с трудом. И вот с таким настроением он настойчиво просил о встрече с Виком.

Что и говорить, Любимов был не на шутку встревожен. Не хватало только обид Мюрата по таким пустякам, как билеты на концерт. Но для Мюрата это оказалось не пустяковым делом. Страна, которой он служил честью и правдой вот уже много лет, отказала в ничтожной просьбе…

«Не иначе взбеленился мужик», — подумал тогда Виктор. В общем, еще одна головная боль. Резидент и Центр не поняли друг друга, а «утрясать» опять ему, оперативному офицеру Любимову.

Волновало и нынешнее положение агента. О нем было известно немногое. То, что Мюрат переведен к новому месту службы, на солидную должность, заместителем начальника управления. С бывшим шурином, генералом де Леплером у них сложились добрые, дружеские отношения. Но генерал вскоре собирался увольняться со службы, и оставшееся время Мюрат хотел использовать эффективнее.

Кое-что о теперешних возможностях Мюрата поведала Луиза.

Доступ к секретным документам НАТО у него оставался. Однако ужесточились условия работы с материалами. Дело в том, что секретная часть находилась в одном здании и покидать его не было необходимости. Кабинет Мюрата располагался на первом этаже, а «секретка» на втором.

Фотосъемку вести в кабинете невозможно. По существующим здесь правилам двери кабинетов в рабочее время не запирались. Кроме того, ежедневно после обеда кабинет с ним делил полковник-англичанин, помощник начальника управления.

И наконец, самое сложное, Мюрат работал во французском коллективе, а не как прежде, в американском. А это значит, вопросы безопасности курировали французские спецслужбы. Правда, секретные документы выдавали два уорнет-офицера, один — француз, другой — американец. Они же и следили за возвратом материалов в секретную часть.