Роберт Лейси - Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Однако сам фотограф безоговорочно отметает эти домыслы. «Мне просто на редкость повезло», — дипломатично отвечает он сегодня, не желая вдаваться в дальнейшие детали. Для Хауэлла Конанта имел значение лишь тот вид интимности между фотографом и его моделью, который достигается через окошечко видоискателя, и именно это творческое «соитие» с Грейс как актрисой и княгиней служило для него источником величайшей радости, пережитой буквально тысячи раз начиная с 1955 года вплоть до ее гибели в 1982 году. Именно благодаря этому мимолетному и одновременно вечному союзу между творцом и объектом, магическому для них обоих, Грейс и Хауэлл Конант породили чары, которых хватило, чтобы околдовать миллионы других сердец.

С Ямайки Грейс на несколько дней вернулась в Нью-Йорк, а затем, не теряя ни минуты, снова вылетела на юг Франции. Как победительница, удостоившаяся «Оскара», она тотчас пошла нарасхват. Грейс пригласили возглавить американскую делегацию на Каннском кинофестивале. Май 1955 года во второй раз застал Грейс на Ривьере. Со времени съемок фильма «Поймать вора» прошло ровно одиннадцать месяцев. К 1955 году Каннский кинофестиваль приобрел славу самого престижного профессионального шоу в мире. Первоначально основанный в пику Венецианскому кинофестивалю Муссолини, Каннский кинофестиваль уже полностью затмил своего итальянского соперника благодаря — и не в малой степени — случаю, который имел место в предыдущем году. Прибыв вместе с женой на торжественный завтрак, посвященный открытию этого культурного мероприятия, Роберт Митчелл оказался лицом к лицу с соблазнительной французской старлеткой Симоной Сильва, которая, почти вплотную подойдя к нему, смело сбросила верхний предмет бикини. Фотографы мигом устремились вперед, чтобы запечатлеть это зрелище, тем самым подтолкнув галантного мистера Митчелла протянуть вперед руку, чтобы защитить от нескромных взглядов целомудрие далеко не целомудренной мадемуазель Сильва. Получившийся в результате снимок, ради которого, как предполагали некоторые, мистер Митчелл держал руки протянутыми на пару секунд дольше, чем то действительно требовалось, обошел все газеты мира. Благодаря этому снимку публик, а собственным носом ощутила благовонные ароматы масла для загара и то бесшабашное озорство, которое с тех пор венчает славу Каннского фестиваля. Однако в 1954 году организаторы фестиваля были готовы провалиться сквозь землю от стыда. Многие из них принадлежали к той части французов, для которых le cinema было едва ли не священным понятием по сравнению с тем, какие чувства испытывал к кинематографу средний американец, и поэтому они поспешили указать мадемуазель Сильва на дверь. На 1955 год «отцы-устроители» фестиваля намеренно решили поднять свою репутацию в глазах остального мира и поэтому пригласили Грейс Келли в качестве главы голливудской делегации. В их глазах она была образцом элегантности. «По их мнению, в ней было даже нечто царственное, — говорит старый друг актрисы Руперт Аллен, — и им позарез требовалось что-то в высшей степени приличное после пережитого ими годом раньше скандала». Аллен приезжал в Канны на протяжении уже нескольких лет, помогая сгладить недопонимание между американскими визитерами и французской принимающей стороной. Неудивительно, что он стал для Грейс чем-то вроде неофициального пресс-секретаря, ведь кому как не ему было удобнее всего обратиться к ней от лица организаторов фестиваля. «Я позвонил ей в Нью-Йорк, — вспоминает он, — чтобы сказать, что если она согласится поехать в Канны, то сможет вернуться в любое время. На обратном билете дата не проставлена, а в Европе сейчас весна».

Предыдущей весной Грейс сама организовала для себя роман, пригласив Олега Кассини последовать вслед за ней в Канны. Это повлекло за собой долгую, мучительную попытку превратить курортный флирт в нечто более весомое. К тому же, профессиональная карьера Грейс на протяжении этих одиннадцати месяцев тоже пребывала в подвешенном состоянии. Уже после того, как она завоевала «Оскара», актриса пыталась выработать свой собственный modus vivendi[11] по отношению к МГМ. Любовь и романтические вздохи временно отошли для Грейс на второй план. Однако без них не обошлось. В 1955 году в Каннах оказался Жан-Пьер Омон. Узнав, что его старая пассия тоже находится здесь же, в Каннах, Жан-Пьер Омон тотчас принялся ее разыскивать. «Я нашел ее за обедом, — вспоминает он. — Там было полным-полно важных особ. Но мне было все равно. Я был просто околдован. Она ужасно обрадовалась мне — так же, как и я ей. У меня было такое ощущение, будто мы встретились и влюбились друг в друга впервые в жизни». Грейс снова, можно сказать, оказалась на плотике. Влажный песок, красная пыль, неторопливые обеды в увитых виноградом ресторанчиках на холмах… Грейс второй раз в течение года инсценировала упоительные детали романа на Лазурном берегу. Радость открытия переплелась с уютным чувством встречи со старым знакомым. Непринужденный и легкий в общении, Жан-Пьер не заносился столь высоко, как озабоченный собственным имиджем Олег Кассини. Ему было все равно, что о нем подумают со стороны. В полосатой тенниске и парусиновых туфлях на веревочной подошве этот француз оставался настоящим мужчиной. Они с Грейс были любовниками, но вдобавок и старыми друзьями. Один фоторепортер застал парочку мирно беседующей за ланчем: Жан-Пьер и Грейс сидели, склонив друг к другу головы, отодвинув в сторону ведерко со льдом и взявшись за руки; на окружающих они не обращали ровно никакого внимания. «Сказать по правде, я по уши влюблен в Грейс Келли», — не смущаясь, заявил Жан-Пьер французскому журналисту Бернару Валери, а сидящая рядышком с ним Грейс счастливо улыбалась. Для себя она решила, что воспользуется предложением Руперта Аллена задержаться в Каннах после закрытия фестиваля. Они с Жан-Пьером отправятся в Париж, чтобы познакомиться с его семьей. В конце концов, в Европе еще только весна.

Однако в связи с фестивальными торжествами Грейс предстояло выполнить еще одну обязанность. Беседуя за ланчем с Жан-Пьером, актриса обмолвилась, что хочет отменить запланированную на тот день встречу. Ей предстояло нанести визит монакскому князю Ренье в его дворце, расположенному в полутора часах езды вдоль побережья. Эту встречу для нее организовал журнал «Пари Матч». Предполагалось, что Грейс совершит прогулку по княжеским садам и обменяется с князем рукопожатием. Однако вечером того же дня у Грейс был запланирован, причем довольно рано, еще один прием, а до того ей следовало успеть сделать прическу. Но ведь невозможно сделать столь многое за один день! Жан-Пьер пришел в ужас. «Грейс! — воскликнул он. — Как ты только можешь позволить себе такое! Ведь этот человек — настоящий князь. Он тебя пригласил, а ты приняла приглашение. Ты ведь не можешь заявить ему: я, мол, иду к парикмахеру!».