Майк Науменко. Бегство из зоопарка - Александр Исаакович Кушнир
«Час Быка» — одна из самых страшных песен Майка, наравне с такими шедеврами, как «Выстрелы» и «Седьмое небо». Не покидает ощущение, что поэт словно предчувствовал свою смерть. Новую песню он представил такими словами: «Если вы следите за японским гороскопом, то весь наш 24-часовой цикл времени укладывается во время разных животных, как и по годам. И вот есть такое очень неприятное время, где-то с четырех до шести утра. Эта песня — именно про это время».
...Сдуру приходят
липкие мысли...
Один мой друг умер
именно в это время.
Небо похоже
на блевотину Бога...
Я хотел бы знать,
о чем он думал.
Иногда так нужно
с кем-то поговорить,
Но кто станет с тобой
говорить в пять утра?
Иногда так важно
с кем-то поговорить,
Но кто будет говорить
с тобой в Час Быка?!
Сегодня над городом
подняли флаг.
Почему?.. Я написал
новую песню.
Сегодня вечером
в городе будет салют.
Почему сегодня я выжил
в Час Быка?!
Через несколько дней «Зоопарк» отправился на гастроли в Мурманск. В интернете есть видеозапись: полупустой зал, опять старые композиции и никаких «120 минут» и «Часа Быка». Как будто совсем недавно эти песни исполняли не они, а другая группа. Неудивительно, что особого энтузиазма ни на сцене, ни в зале не наблюдалось.
После концерта местное телевидение решило взять у гостей небольшое интервью. Майк тогда часто любил говорить о том, что «музыканты дохнут, как мухи». Возможно, поэтому Валера Кирилов, грустно глядя в камеру, произнес: «Башлачёв... Цой... Кто следующий?» Но даже в самом страшном сне барабанщику «Зоопарка» не могло привидеться, что жить Майку оставалось меньше года.
Слабый тигр
Очень давно Майк вместе с Цоем хором завидовали Марку Болану: «Какая прекрасная рок-н-ролльная смерть! Музыкант должен погибнуть молодым. И лучше всего — на сцене». Глупые мальчишки! Они забыли, что люди, связавшие свою жизнь со Словом, должны с этим словом обращаться очень осторожно. Слишком часто поэты пророчат себе беду. Или знают судьбу...
Наташа Науменко
В конце 1990 года Илью Куликова снова арестовали, причем на этот раз он попался на краже мяса с комбината. Басист «Зоопарка» вписался в эту авантюру от полной безысходности: у него рос маленький сын Родион, а полки продуктовых магазинов в тот год были угрожающе пусты. В итоге неловкого воришку взяли «с поличным» прямо на месте преступления — при переброске сумки с мясом через заводской забор. По сей день никто так и не понял, что это было: классическая «подстава» или неудачное стечение обстоятельств.
Майк отреагировал на произошедшее с мрачной иронией — мол, «в моей группе никогда не будут играть расхитители социалистической собственности». В итоге «Зоопарк», едва успевший дать осенью несколько концертов, в очередной раз развалился.
«В последнее время популярность «Зоопарка» падает, — писал Саша Старцев в энциклопедии «Рок-музыка в СССР». — Вызвано это, в первую очередь, отсутствием новых записей (последний альбом — 1984), а также тем, что новый материал уступает песням начала восьмидесятых годов».
И были в этом наблюдении редактора «Рокси» некая сермяжная правда и мистическая закономерность. Целых десять лет Михаил Науменко склеивал из осколков разбитую чашку, искренне пытаясь выдать ее за новую. А в итоге основательно растратил здоровье, подхватил вирус лени и потерял интерес к занятиям музыкой. Возможно, в немалой степени на него подействовал пресловутый дух времени — начиная от атаки поп-музыки на Дворцы спорта («Мираж», «Ласковый май», Женя Белоусов) и заканчивая общей нестабильностью в стране.
«Когда мы работали полуподпольно, были полные стадионы, — заявил Майк в одном из интервью. — А теперь наступило некоторое пресыщение. Вроде все можно и дышать стало легче, но интерес несколько упал».
И эту пессимистическую тенденцию не заметить было невозможно. Про изменение настроения у Майка и ухудшение его самочувствия существуют различные мнения. Кто-то из друзей видел причину в том, что немногим ранее Науменко крайне неудачно упал с велосипеда. Не без последствий, разумеется. Гоша Шапошников вспоминает, как его приятель Вова Синий («Братья по разуму») сдуру угостил Майка папироской «с наполнителем». В тот момент Науменко безмятежно раскачивался, сидя в кресле, но после затяжки его «повело». Он упал на спину, сильно ударившись затылком об пол — по одной из версий, именно с этого случая и начались все проблемы со здоровьем.
Панкер трактует ход событий тех лет по-своему:
«Майк был немножко похуистом. Помню, как он со смехом рассказывал, что с утра пошел чистить зубы и вдруг раз — лежит на полу. Падая, ударился лицом о раковину и разбил себе губы. А потом у него начала отниматься рука. И я понимаю, что это был микроинсульт, что он тогда с бодуна встал и пошел зубы чистить...»
Как бы там ни было, правая рука у Науменко функционировала теперь весьма условно. Он еще мог не без усилий держать сигарету, но брать аккорды на гитаре ему уже было сложно. В беседах со мной Сергей Рыженко вспоминал, что на фестивале в Череповце он обратил внимание на странные пятна на руках у Майка, похожие на синяки. На встревоженный вопрос боевого друга Науменко внезапно огрызнулся: «Да так, фигня какая-то... Что-то там с сосудами». И тактичный Рыженко моментально прекратил задавать вопросы, сохранив внутри тяжелое «ощущение грядущей беды».
Вот что рассказывает об этом периоде Андрей «Вилли» Усов:
«Майк не особенно переживал по поводу своего здоровья. Он принимал все, как есть, и поэтому шел строго по наклонной. У меня есть его фотографии с перерывом в год: фестивальные снимки 87-го и 88-го годов. За это время он сильно располнел, и дальше процесс только развивался. Более или менее прилично он выглядел в 90-м, во время концерта памяти Цоя. Тогда Майк был при деле, даже в киносъемках участвовал. А в 91-м снова опух».
Вдобавок ко всему у Науменко стремительно начали портиться отношения в семье. Первым на это обратил внимание проницательный Андрей Тропилло:
«Дело было зимой 91-го на дне рождения у Севы Гаккеля. Он тогда подрабатывал сторожем и охранял большую квартиру-офис. По ночам она пустовала. Сева позвал много гостей, всюду на газетках лежали бутерброды с докторской колбасой, стояли портвейн и водка. Люди буйно веселились. Майк же быстро засобирался
