Мартин Скорсезе. Ретроспектива - Роджер Эберт
Самые теплые отношения в фильме – между Джейком и его братом Джоуи (Джо Пеши). Скорсезе повезло: Пеши хотел было отказаться от актерской карьеры, но тут Де Ниро увидел его в одной низкопробной картине и пригласил на пробы. Игра Пеши – контрапункт к игре Де Ниро, равный ему; в их словесной перепалке есть безумная музыка, как в сцене, где Джейк теряет суть аргументов Джоуи, пока тот объясняет: «Когда ты проигрываешь, ты побеждаешь. Когда ты выигрываешь, ты тоже побеждаешь. В любом случае, ты побеждаешь». И в сцене, в которой Джейк настраивает телевизор и обвиняет Джоуи в измене с Вики: «Может быть, ты сам не понимаешь, что имеешь в виду». А слова Джейка, адресованные первой жене, что «пережаренный стейк убивает весь смысл процесса», очень характерны для Маленькой Италии времен детства Скорсезе.
Сцены драк заняли у Скорсезе десять недель вместо запланированных двух. В них использовано такое же количество спецэффектов, как в научно-фантастическом фильме. Звуковая дорожка тонко сочетает шум толпы с рычанием животных, клекотом птиц и резкими звуками взрывающихся лампочек (которые записывали, кромсая стекло). Мы не осознаем, что именно мы слышим.
Драки разбиты на десятки кадров, смонтированных Шунмейкер в поединки, состоящие не из стратегии, а просто из сокрушительных ударов. Камера порой находится всего в нескольких сантиметрах от кулаков; Скорсезе нарушил правила съемки боксерских поединков, оставаясь внутри ринга и свободно меняя его форму и размер в соответствии со своими нуждами – иногда это замкнутое, закрытое пространство, а порой неестественно вытянутое.
Жестокость поединков здесь тоже на новом уровне; по сравнению с Ламоттой Рокки еще держит себя в руках. Удары подчеркиваются гулкими хлопками в звуковой дорожке, а Скорсезе использует губки, спрятанные в перчатках, и крошечные трубки в волосах боксеров, которые подают струи – брызги пота и крови. Пожалуй, это самый «мокрый» фильм про бокс, он весь пропитан жидкостями сражения. Одной из причин, почему картина черно-белая, стало нежелание Скорсезе показывать кровь в цвете.
Самая эффективная визуальная стратегия фильма – использование ускоренной съемки для того, чтобы показать концентрацию героев. Как Трэвис Бикл из «Таксиста» видел тротуары Нью-Йорка в ускоренной съемке, так и Ламотта смотрит на Вики так пристально, что кажется, будто время вокруг нее останавливается. Обычное движение снимают со скоростью двадцать четыре кадра в секунду; ускоренная съемка использует больше кадров в секунду, поэтому для их проецирования требуется больше времени. Скорсезе использует тридцать или тридцать шесть кадров в секунду, и мы чувствуем напряжение прищуренных глаз и нарастающий гнев, когда Джейка охватывает паранойя по поводу поведения Вики.
Фильм обрамляют сцены, где постаревший Джейк Ламотта, лысеющий и тучный, зарабатывает на жизнь «чтениями», заправляет ночным клубом и даже выступает ведущим в стриптиз-баре на Манхэттене. Де Ниро предложил прервать съемки, пока он набирает вес для этих сцен, чтобы живот нависал. В заключительных сценах Джейк переживает истинное отчаяние, когда бьет кулаками по стенам тюремной камеры в Майами, крича: «Почему? Почему? Почему?»
Вскоре после этого он преследует брата на улице в Нью-Йорке, чтобы нежно обнять его на парковке – это своего рода искупление, а еще в одной сцене смотрит на себя в зеркало в гримерной и декламирует отрывок из «На набережной» («Я мог бы стать профессионалом»). Это не Де Ниро в роли Брандо, как часто ошибочно говорят, а Де Ниро в роли Ламотты в роли Брандо в роли Терри Маллоя. Де Ниро мог бы «лучше» имитировать Брандо, но какой в этом смысл?
Фильм «Бешеный бык» – самая болезненная и душераздирающая история ревности в кино, «Отелло» нашего времени. И лучший фильм о низкой самооценке, сексуальной неадекватности и страхе, что заставляют мужчин жестоко обращаться с женщинами. Бокс – это арена, а не тема фильма. Ламотта известен тем, что отказывался быть поверженным на ринге. Есть сцены, где он стоит, пассивно опустив руки и позволяя бить себя. Мы понимаем, почему он не упал. Ему было слишком больно, чтобы позволить остановить боль.
«Славные парни»
24 ноября 2002 года (фильм вышел в 1990 году)
«Сколько себя помню, я всегда хотел быть гангстером. Для меня быть гангстером лучше, чем президентом Соединенных Штатов». Так говорит Генри Хилл на первых минутах фильма о жизни и культуре организованной преступности в Нью-Йорке. То, что герой рассказывает собственную историю (а позже к нему присоединяется жена и делится своей точкой зрения), имело решающее значение для успеха фильма. Это не взгляд со стороны, а ностальгический фильм «из первых рук» об определенном образе жизни. «Они были “синими воротничками”, – объясняет жена Хилла. – Единственным способом заработать деньги, настоящие деньги, было преступить закон». Сила мафии пьянила. «Если мы чего-то хотели, мы просто брали это, – говорит Генри. – Если кто-то жаловался дважды, он получал так, что, поверьте мне, больше никогда не жаловался».
В конце фильма Генри (Рэй Лиотта) все еще скучает по старым временам. Его деньги пропали, большинство друзей мертвы, а лучший друг собирался убить его, и он продолжает жаловаться даже после того, как получает убежище по федеральной программе защиты свидетелей. «К нам относились как к кинозвездам с мускулами, – вспоминает он. – Сегодня все по-другому… Жизнь тянется медленно. Мне приходится ждать, как и всем остальным».
В основе фильма «Славные парни» (1990) лежит полученная нечестно власть. В одной из первых сцен Генри представляет нам своего подельника Джимми Конвея (Роберт Де Ниро), и тот входит в кадр с какой-то сияющей скромностью; язык его тела говорит нам: «Не стоит аплодисментов, пожалуйста». Другой подельник Генри, Томми Де Вито (Джо Пеши), совершает ошибку, злоупотребляя своим влиянием. В одной из величайших сцен в истории кино он верит, что его позвали на церемонию посвящения в «свои» люди, слишком поздно осознает свою ошибку и говорит: «О нет», прежде чем получить пулю в голову. Он так и не научился расслабляться и наслаждаться привилегиями. Ему всегда нужно было добиваться своего.
В первых сценах «Славных парней» молодой Генри Хилл работает мальчиком на побегушках у местной бруклинской мафии, штаб-квартира которой находится в таксопарке прямо напротив его дома (кадр, где Генри смотрит в окно, отражает детские воспоминания Скорсезе о районе Маленькая Италия на Манхэттене, как и следующая последовательность кадров, где в замедленном времени показаны крупные планы обуви, галстуков, волос, колец и сигар мафиози). В фильме, известном вспышками насилия, мгновенными, без предупреждения, самой шокирующей неожиданностью становится пощечина, которую Генри получает от отца за то, что прогулял школу. Генри вспоминает, что ему пришлось «получить несколько тумаков» дома из-за выбора «профессии», но это
