Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине) - Вячеслав Васильевич Бондаренко
– …а храмы чаще всего закрывают по причине отсутствия регистрации у настоятеля, – подхватил отец Порфирий. – Лишают регистрации, и храм через пару месяцев уже недействующий. Иногда его просто запирают, иногда под склад отдают, а то и взрывают, как раньше.
– На владыку Николая была вся надежда, – хмуро проговорил отец Виктор, – но теперь, когда мы вступили во Всемирный Совет Церквей, понятно, что никакого права голоса у него уже не будет… Так что сидит владыка Николай у себя в Бауманском переулке без ОВЦС и епархии. И даже в первый день нынешней Пасхи служил дома. В других местах – просто запретили!
– Да и Карпова не случайно убрали, – добавил отец Виктор. – У него, конечно, недостатков была масса, но с Патриархом он все же сработался… А новый, Куроедов, за этот год уже будь здоров как себя проявил. Одно слово – лютует. Владыку Николая перед Патриархом именно он оклеветал…
– Откуда он?
– Вроде как из Свердловского обкома, секретарь по пропаганде и агитации…
Посидели молча. Простучал, раскачиваясь на рельсах, трамвай. Где-то в отдалении сонно гавкнула собака, и снова Измайлово стихло.
– Ну, есть ведь и какие-то хорошие новости? – вдруг улыбнулся отец Иоанн. – А то этак недолго и в грех уныния впасть. А уныние – это одна из самых страшных обид, которые мы можем нанести Господу. Отец Николай, не обидишься, если приведу одну цитату?..
Отец Николай удивленно развел руками: мол, не обижусь, конечно, а в чем дело-то?.. А отец Иоанн с чуть лукавой улыбкой, поглядывая на хозяина, заговорил нараспев:
– «Чувствую, что обоих нас, как темной пеленой, покрыло уныние, снедает тоска, овладевает отчаяние. Что противопоставим ему? Свет Христов, который разгоняет тьму уныния.
Причина такого состояния – неверие в Бога. Нормальное состояние нашего духа должно быть радостное. Как греет солнце, так и душу согревает Бог. Если нет этого, то оттого, что солнце правды – Христос – покрыто облаком. Это облако – тьма сомнений, тьма мыслей, тьма вопросов, тьма ужасов несуществующих. Это все порождает неверие. Сравните два состояния и поймете, в чем дело. Вера, надежда, любовь – источник: положение на Волю Божью и смирение».
Отец Николай покраснел. Отцы Виктор и Порфирий непонимающе смотрели то на него, то на отца Иоанна.
– Неужели ты запомнил дословно? – чуть слышно пробормотал отец Николай. Отец Иоанн смеялся.
– Запомнил, запомнил!.. Память у меня хорошая. Это из письма отца Николая своей невесте, – пояснил он удивленным собеседникам. – Письмо это отец Николай написал еще в 29-м году, а прочесть мне дал в 49-м. Мы как раз про грех уныния тогда разговаривали вот на этом самом месте. Ну и отец Николай дал мне тогда это письмо просмотреть… А мне настолько понравилось, что – видите – до сих пор наизусть помню!..
Отцы заулыбались.
– Ох, что ж это мы! – спохватился внезапно отец Николай. – Мы же до сих пор не поздравили тебя с хиротесией, отец протоиерей!.. Аксиос!..
– Аксиос, аксиос! – дружно поддержали отец Виктор и отец Порфирий.
– Да Бог с вами, – смутился отец Иоанн. – Я уж и забыл об этом… А вот что интересно: большой шум у вас был, когда Гагарин полетел? У нас-то в Летове прямо демонстрация какая-то получилась…
Отцы оживились.
– И не говори!
– Как 9 мая в 45-м!..
– Люди пели, танцевали…
– Это верно, – мрачно заметил отец Виктор, – только потом эти люди, подвыпивши, начали во двор храма ломиться и орать: «Эй, попы, поняли теперь, что нет никакого Бога?! Вон Гагарин летал и никого не видал!»
– Оно и неудивительно, – улыбнулся отец Иоанн, – Бога человеком невозможно видети, на Него не смеют чины ангельстии взирати…
– Я другое слышал, – добавил отец Николай. – Уполномоченный потребовал у владыки Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа сказать в проповеди о том, что Гагарин летал и Бога не видел. Так он и сказал: да, летал Гагарин в космос и Бога не видел. Зато Бог его видел и благословил!
Посмеялись… и снова примолкли. Сидели, сгорбившись в «будочке», и молчали: каждый о своем и вместе – об одном и том же…
Мария Францевна, глядя на мужа и его гостей с веранды дачи, тихонько произнесла про себя молитву. На Измайлово ложились мягкие сентябрьские сумерки.
…Это была последняя встреча отца Иоанна с радушным хозяином дома на Измайловском проспекте. В 1963-м еще совсем нестарый отец протоиерей Николай Голубцов, многими почитавшийся в Москве как старец, крестивший дочку Сталина Светлану, ушел из жизни…
…В Бауманский переулок отец Иоанн пришел после утренней службы в Богоявленском соборе.
После огромного, переполненного людьми собора в маленьком коридорчике переулка было как-то подчеркнуто тихо. Даже воробьи, облепившие большую лужу на тротуаре, не галдели, а сидели молча, словно прислушиваясь к чему-то. Только одинокий дворник шаркал метлой ровно напротив Митрополичьего домика, где когда-то, до эвакуации в годы войны, находилась Московская Патриархия. Хотя тротуар был чистым, что там было подметать – непонятно. На отца Иоанна дворник глянул вскользь, но острым, запоминающим взглядом – как конвоир…
Митрополит Николай встретил гостя стоя, как и в предыдущие разы. Но если в 45-м и 55-м стать хозяина дома была могучей, прямой и властной, то теперь перед отцом Иоанном стоял сильно похудевший, как-то сразу уменьшившийся в росте, согбенный серебрянобородый дедушка, на лице которого читались все беды и напасти последних лет. Не блестели, как обычно, острым умом и огромной силой глаза, не были властно сомкнуты губы… «Сколько ему лет? – подумал отец Иоанн. – Кажется, шестьдесят девять».
– Молитвами святаго Владыки нашего Господи Иисусе Сыне Божий, помилуй нас. Высокопреосвященнейший Владыко, благословите…
И рука владыки тоже показалась отцу Иоанну почти немощной, хоть и по обыкновению теплой.
Митрополит одышливо сел в кресло, указал гостю на кресло напротив себя, попросил принести чаю. Некоторое время молча разглядывал отца Иоанна и… неожиданно улыбнулся:
– Ну что, отец протоиерей? Как тебе служится на Рязанщине?
– Грех жаловаться, Владыко. Храмы прекрасные, старые, намоленные…
– Ты ведь сначала был, помнится, в Троице, рядом со Спасском?
– Да, именно там, – ответил батюшка, про себя подивившись памяти митрополита. – С 56-го по 59-й. Храм Живоначальной Троицы, над самой Окой стоит.
– Помню, я бывал там когда-то. Перевели? Кто там уполномоченный-то у вас?
– Да, перевели. А уполномоченный – Ножкин.
– Не знаю я такого.
– Не худший вариант, – улыбнулся отец Иоанн. – Во всяком случае, когда отца Анатолия Правдолюбова из Спасска выживали и хотели сажать, он за него
