Владимир Ерохин - Вожделенное отечество

"Там". А было — "тут". Яко в чреве кита Иона. Огромная, обволакивающая или — если вырвался — непроницаемая страна. Ощетинившаяся зубцами кремлёвских стен.

Страшна была последняя — ночная прогулка по Тверской, по площади Красной, вытороченной. Казалось, что все умерли, кроме часовых у склепа с вечно живым мертвецом. Казалось — ибо люди были живы, и я знал этих людей.

И один из них, шедший рядом со мной, плоть от плоти этой земли, твердил, что оставаться глупо. А сам мечтал вновь очутиться на кладбище, где ему почему-то уютно среди милых его сердцу праотеческих могил. Не на Западе, а на русском кладбище, а уж если на Западе, то все равно на кладбище — Sain te-Gene vie ve des Bois, которое — русское, белое, парижское — он готов столь же усердно, как тульское, классифицировать и изучать.

На Sainte-Geaevieye захоронена Россия — не мнимая, вытороченная красным лихолетьем, а та, что мнилась мне и угадывалась в особняках Москвы и старых, с крестами "ятей" книгах.

На прощанье Россия целует тебя — и оставляет в сердце своё жало.

Прививка от беженства.

РУССКИЕ

Русские очень талантливы и вечно занимаются не своим делом: учитель пишет роман, а писатель берётся учить всех.

ГЛАС НАРОДА

В вагоне метро раздавался нетрезвый голос слегка знакомого поэта:

— Говорят, скоро китайцы придут и поставят над нами японских надсмотрщиков. Уж я у русских спрашиваю: "Что думаете делать, ребята?". Они говорят: "Будем пить, пока все не вымрем". Я — к татарам. Те — то же самое...

ДАР ПРЕДВИДЕНИЯ

Поэтесса спросила у Феликса Чуева:

— Феликс, как ты думаешь, в Союзе писателей кагэбэшников много?

Он тонко усмехнулся и сказал:

— Не знаю. Но я надеюсь, что они там есть.

— А кто у нас будет Генеральным? (Звенели траурные марши в тот бурливо весенний, напоённый солнцем день.)

— Будет Горбачёв, — уверенно ответил Феликс Чуев.

— А не Романов?

— Нет. Он слишком правый.

Но это ладно...

А вот в апреле 1991 года библиотекарша в Париже рассказала мне о промелькнувшем в газетах сообщении: что СССР скоро не будет, а вместо него возникнет СНГ.

Теперь объясните мне, пожалуйста: откуда, за четыре месяца до путча и за восемь — до Пущи, — заграничная пресса могла об этом знать?

ПУТЧ

В пушкинском автобусе была обычная давка, а также и какое-то необычное возбуждение. Все что-то тихо обсуждали. Вместе с толпой я вывалился наружу возле церкви.

— Слышал? Горбача-то скинули, — сказала вместо приветствия Зина-регент, держа на отлёте тяжёлую сумку с нотами. — На, отнеси на клирос.

Над окраиною городка вставал кровавый дымчатый рассвет.

От храма бросился, платком вытирая распаренный лоб, растерянный дядя Серёжа:

— Володя, говорят, сняли Горбачёва... А сейчас какой-то Минаев...

Дело было привычное — ещё со снятия Хрущёва (и тоже дождались отъезда в Крым, и так же подтягивались войска — все та же "дикая дивизия").

"Глас грома Твоего в колеси, осветиша молния Твоя вселенную, подвижеся я трепетна есть земля,..

Надеющийся на Господа, яко гора Сион, не подвижатся во век...

Горы окрест Его, и Господь окрест людей Своих, от ныне и до века."

Отслужили литургию, народ стал расходиться. На асфальтовой дорожке, обтекаемый толпой, стоял невозмутимый бородач — тот самый, кто в своё время на вопрос, почему нас всех до сих пор не пересажали, хладнокровно отвечал: "Государству некуда спешить" — и был в общем-то прав.

— Зачем же ты, Володя, вернулся из Парижа? — сказал он мне со странной укоризной. — Теперь ведь уже не попадёшь...

По телевизору и вправду показывали "Лебединое озеро". Потом выступили путчисты, пьяные в дупель — это было заметно даже на экране. У Янаева дрожали руки. С краю за длинным столом сидел мой старый знакомец Борис Карлович Пуго — он возглавлял в 1972 году делегацию комсомола на фестивале в Болгарии, куда я ездил с университетским оркестром. Теперь он был министром внутренних дел — главным тюремщиком страны. Рожи у них были, как на подбор: хоть в зоопарке показывай. Было не очень понятно, чего они, собственно, хотят. И должности у всех были — высшие в государстве: председатель Верховного Совета, министр обороны, начальник КГБ... Загадочный был какой-то путч — вся власть и так у них в руках... .

Мира Плющ рассказала, что народ сооружает баррикады и что она уже дважды относила туда еду.

Старшина милиции пытался содрать листовку-воззвание с колонны возле "Курской". Я подошёл и увидел подпись Ельцина.

— Зачем срываете? : — Не положено.

— Почему? Наш президент написал, мы его выбирали...

Собрался народ, стал читать вслух. Блюститель скрылся.

Женщина кричала в вагоне метро: "Все идите к Белому дому!" Я пошёл за нею следом. В такие моменты важно понять, куда идти.

Вышли на "Баррикадной".

С разных сторон к Белому дому стекались люди.

Навстречу брёл художник — беззубый трубач.

.— На баррикады?

— Да.

— Я бы тоже пошёл, да вот — здоровье... Выглядел он и впрямь неважнецки.

У стены Белого дома формировалась национальная гвардия.

— Офицеры, четыре шага вперёд!

Я тоже вышел.

Пожилой сухопарый подполковник в крылатом дождевике оглядел наш строй, негромко скомандовал: "Р-равняйсь! Смирно! Вольно", — после чего определил задачу: стоять у стены, наблюдать за продвижением противника. К стене никого не подпускать.

— Пароль: "Свобода".

От площади по газону была растянута проволока на невысоких колышках — чтобы красные падали, спотыкаясь в темноте. (Атака ожидалась ночью.)

Всем выдали противогазы.

Стали засветло подносить доски для костров, благо кругом стояли полуразобранные старые дома.

Из уст в уста переходил экспромт Гены Хазанова: "Забил заряд я в тушку Пуго ".

Говорили, что в здании СЭВ засела сотня пьяных, накачанных наркотиками советских прапорщиков, вооружённых до зубов, которые ждут сигнала к штурму.

Капитан милиции обратился к милицейскому сержанту с "Калашниковым" на ремне:

— Витя, посмотри, что это за группа вон там перебегает по крыше?

Автоматчик вгляделся в десятиэтажный дом напротив:

— Ну, больших стволов я у них не вижу...

— А если стрелять придётся — по окнам верхнего этажа не попадёшь?

— Нет, я сперва трассирующими дам поверх голов, а потом уже — на поражение.

Маршал Язов отдал приказ группе "Альфа": готовиться к десанту на крышу Белого дома, а перед этим — авиации — нанести по нему бомбовый удар. Военные лётчики в ответ пригрозили разбомбить Кремль. Аил проливной дождь.