Александр Таланов - Нансен

О кипучей энергии и темпах его работы в то время свидетельствуют телеграммы, посланные с пути. Ни одна организация, ни один человек, могущий помочь, им не забыт. Международному обществу "Спасите детей!" он телеграфирует просьбу — обратиться к мужчинам, женщинам и особенно к детям всего мира отдать все то, без чего они могут обойтись, чтобы спасти голодающих малышей в России.

"Никогда на протяжении мировой истории, — пишет он, — люди так отчаянно не нуждались в помощи. Дорога каждая минута!"

В Лондоне он ведет переговоры с правительственными и общественными организациями, старается заручиться поддержкой влиятельных друзей, агитирует через прессу. И спустя несколько дней мчится в Женеву, где собирается ассамблея Лиги наций.

Девятого сентября Фритьоф Нансен берет слово на заседании Лиги. Идет к трибуне. Все замолкают, когда он бросает резкие слова правды:

— Хорошо, что Лига наций открыла свою работу при дневном свете. Методы тайной дипломатии, боящейся ясности, влекут за собой тяжкие последствия. Будем смотреть фактам в глаза! В интересах всего человечества и будущего Европы необходимо безотлагательно помочь России. И речь идет тут не о подарках, а о займе. Россия гарантирует возвращение своего долга.

Сдерживают ли Советы свои обещания?

Долгое время я работал с Советским правительством, организуя возвращение военнопленных. Должен сказать, что, несмотря на бесчисленные трудности, Советское государство выполняло все свои соглашения и обещания. Так, например, советские представители предложили каждую неделю доставлять к границе для дальнейшей отправки четыре тысячи военнопленных. Я возразил: "Для вас это непосильная задача, поскольку сейчас вы находитесь в состоянии войны с Польшей". Мне ответили: "Мы это сделаем!" И действительно, они выполнили свое обещание и даже сделали больше, чем говорили.

Расходы на вооружение государств — членов Лиги наций достигают ежегодно сотен миллионов фунтов стерлингов. Меньше чем десять процентов этой суммы, причем лишь в форме займа, предотвратят страшную катастрофу…

Свое страстное выступление Нансен закончил словами:

— Я уверен, что каждый, кто осознает положение, скажет: "Европа не может оставаться в стороне, она должна спасти человеческие жизни, и спасти немедленно!"

Нансен покинул трибуну. Галерея, где находились представители прессы и рядовая публика, разразилась восторженными криками. Но делегаты в зале долго молчали, будто страх перед нравственной силой правды связал им язык. А когда заговорили, речи их были полны лицемерия. Разумеется, не обошлось без упоминаний о христианской любви и сострадании к ближним, о братстве народов, о нравственном долге. Пышные, красивые слова скрывали лютую ненависть к молодой революционной стране. И лишь один делегат, проговорившись, невольно выразил общую тайную мысль: "Мы должны спасти Россию, не спасая притом большевизма". Это походило на политическую формулировку.

Ровно четверть века назад, тоже девятого сентября, Нансен вернулся домой на «Фраме» после похода к Северному полюсу. То был наивысший триумф в его жизни. Неужели теперь он должен пережить свое величайшее поражение? Никогда на севере он не страдал от мороза, как сейчас от леденящего холода в сердцах людей, сидевших в зале. Ненависть и мертвящее равнодушие убивали.

Что же решила Лига наций на своем заседании? Создать комиссию для изучения предложения доктора Нансена.

Томительно потянулись дни. Комиссия не давала ответа. И это когда каждый час, каждая минута были так дороги!

Наконец по прошествии двух недель комиссия удосужилась сообщить, что она "не может согласиться с доктором Нансеном".

Нансен снова вышел на трибуну Лиги наций. Могучая голова его запрокинута. Лицо бледно. Голос дрожит. С трудом сдерживая негодование, он произносит:

— В мои намерения не входило обращаться к частной благотворительности. Я поставил вопрос перед правительствами. Они остались глухи. В этот самый момент двадцати-тридцати миллионам людей угрожает голодная смерть. Если через два месяца не придет помощь, их участь решена. Но правительства отказали в кредитах. Я не верю в то, что это правильно. Я не верю в то, что это мудро. Я могу сказать только одно: это роковая ошибка!

Итак, мы вынуждены обратиться к частной благотворительности. Мы сделаем все, что только возможно. Но и здесь против нас подняла свою голову клевета. Вокруг кишат гнусные лживые слухи. Про первый поезд, отправленный в Россию, говорили, что он разграблен Красной Армией. Это ложь! И тем не менее ее вновь и вновь повторяют европейские газеты. Меня обвиняют в том, будто я отправил в Сибирь экспедицию с оружием для революции. Это ложь! Говорят, что мой друг капитан Свердруп возглавлял эту экспедицию, а на самом деле она доставила в Сибирь только сельскохозяйственные орудия.

Очевидно, вся эта мерзкая клевета исходит из какого-то центрального органа. Но откуда? Несомненно, от людей, которые заинтересованы в том, чтобы воспрепятствовать всякой помощи голодающим. Мне кажется, я знаю, чем руководствуются эти люди. Это боязнь, что наша деятельность укрепит советскую власть. Я убежден, что эта мысль ошибочна. Но допустим даже, что это на самом деле так. Найдется ли в этом собрании хоть один человек, который мог бы сказать: "Пусть погибнет лучше тридцать миллионов людей, чем помогать Советскому правительству". Я требую от собрания, чтобы оно дало мне ответ на этот вопрос!

Тревожная тишина стоит в зале — говорит совесть Европы. Правдивые слова, как отточенные мечи, разят беспощадно. Взгляды дипломатов, обычно такие уверенные, холодные, беспокойно виляют. Но наверху, на галереях, глаза людей зажглись светом надежды.

— Правительства заявили, — продолжал Нансен, — что они не в состоянии раздобыть необходимые пять миллионов фунтов стерлингов. Все вместе они не могут дать для голодающих в России половины той суммы, которую стоит современный дредноут!

Я призываю европейские страны к борьбе с величайшим ужасом в истории человечества. Зима уже близка. Скоро реки в России станут, а сухопутный транспорт будет затруднен снежными заносами. Допустим ли мы, чтобы зима навсегда остановила сердца миллионов людей? Время еще есть. Но его осталось немного.

…Я не могу поверить, что народы Европы на протяжении долгих зимних месяцев будут сидеть сложа руки и спокойно взирать, как медленно умирают с голоду миллионы людей.

Ведь дело обстоит так: в Канаде в этом году урожай настолько хорош, что она может экспортировать в три раза больше, чем мы просим. В Америке хлеб гниет на складах, так как не находятся покупатели для сбыта. В Аргентине такой избыток маиса, что не знают, как от него избавиться, — его сжигают в паровозных топках. В гаванях Америки и Европы простаивают незафрахтованные суда. А по другую сторону, на востоке, голодают миллионы людей…