Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор - Ана Ховская
Когда Светлана, окончив техникум, стала работать на хлебопекарне в районе, познакомилась с мужчиной, который работал трактористом. Невзирая на протесты матери о том, что она еще молода, что замуж выходить рано, что ничего хорошего в этом парне нет, она ушла из дома, стала жить у Юрия, как звали того. Оказалось, он был ранее женат, но разведен.
Светлана по молодости не разобралась ни в чем, жила, работала там же, изредка навещая родных. Юрий же, не стесняясь никого, без приглашения на правах зятя приезжал на тракторе к ее родным то пообедать, то просто по пути. От него постоянно несло перегаром, чесноком, мазутом, так что после его посещения приходилось открывать двери и окна настежь, чтобы выветрить суррогат запахов.
Когда Света забеременела, Юрий не признал, что жена беременна от него, заявив, что он бесплоден, по заключению врачей, что она нагуляла от кого-то, поэтому пусть убирается со своим выродком. Расстроенная Светлана приехала домой, рассказав о случившемся. Анна и Федор решили, что нечего оставлять чужое дитя, тем более что отец не признал бы его.
Федор вместе с Леной и Виктором повезли Светлану в больницу, поговорили с врачом, который определил подходящий для операции срок. Так Светлана, потеряв и мужа, и ребенка, в первый раз встретилась с мужской несостоятельностью. Но Юрий вскоре после этого женился, у него родилось двое дочерей: видно, следующая жена оказалась покруче характером, взяла мужика в оборот. А для Анны имя Юрий стало символом непорядочности.
Отлежавшись в доме родителей, Света по совету Анны отправилась в Талгар к Вале. Та снова не смогла отказать матери, приняла сестру, пока она искала хоть какую-то работу.
Снова Иван проявил «неадекватные чувства» по отношению к очередной сестре, пришлось переехать к Татьяне, которая уже жила одна с сыном. Напрасно Светлана пыталась устроиться на работу на хлебозавод: там не брали со стороны, работали только свои и по блату. Ну кто же пустит на «хлебное» местечко: она еще раньше знала, как идет производство: рабочие могли брать домой качественные булки, куски масла и сахар. Естественно, никто не уступил бы насиженного места. Она оставила заявление с просьбой о приеме и ушла, наведываясь узнавать, как решится ее вопрос. Но все без толку. Пришлось устроиться уборщицей в школу, позже познакомилась с мужчиной, который пообещал, что у них будет свой дом.
Привел в свою, так сказать, усадьбу, но поселил ее в маленькой летней кухне, где ютился сам, как бедный родственник. В двух маленьких комнатках, собственно, разместиться негде, но Светлана была рада и тому, что заимела угол, где можно остановиться. Надеясь, что со временем родственница мужа оставит им в наследство капитальный дом, стоявший на участке, она работала, не обращая внимания на то, что муж часто не работал, не однажды приходил пьяным. Повторялось то, что было в ее родной семье. Скандал за скандалом ничего хорошего не приносил.
А когда родился сын Валерий, Анна с Леной приехали, привезя приданое для малыша, постельное белье, шторки, посуду и другую мелочь, муж взбеленился, не давал ей ни копейки, упрекал, что кормит пащенка. Светлана плакала, тайком кормила мальчика чем-нибудь вкусным, чаще увозила на лето в поселок к родителям. Из-за скандалов он рос нервным, неуравновешенным.
Анна же, узнав об этом из рассказов дочери, из своих средств отдала ей все до копейки, снабдив и одеждой, и обувью. Другие дочери, будучи замужем, приезжая проведать родителей, привозили подарки, но все новое она переправляла Светлане, зная, что той неоткуда взять.
Светлана же, не надеясь на мужа, на его доброе отношение, на хозяйственную хватку как-то завела с Валентиной разговор о том, чтобы «выбить» пустующие комнаты на втором этаже общежития закрывшегося училища. Но бесхозное здание не отапливалось. Жильцы, получившие комнаты от администрации города, наполовину заполняли их углем, дровами, чтобы индивидуально обогревать помещение буржуйками. Словом, все устраивались, как могли.
Когда это выяснилось, Светлана не решилась переехать, тем более что надежды на помощь мужа не было. Она остановилась в своем рвении пожить для себя и семьи, денег катастрофически не хватало. Если бы не помощь Анны, то едва сводились бы концы с концами. А муж пил, скандалил, отрывался на ребенке, который и так рос болезненным.
Когда после отъезда на Север, Лена приехала к ней, принялась уговаривать уехать туда же с нею, пожить какое-то время вместе в общежитии, в одной комнатке, Светлана опять не решилась, полагая, что там холодно, нет перспектив в работе, нет жилья и не предвиделось бы. Встречала она Лену на улице у ворот, уже не приглашая в домик, говоря, что «те» ругаются, когда кто-то приходит к ним. А Валера, еще малой, выскочил из калитки, прокричал: «Ходят здесь всякие!» и убежал, порицаемый матерью.
Не видя никакого выхода, Светлана впала в депрессию и решила для себя просто: начала пить. Сначала тайно, потом и явно. На работе, конечно, это не приветствовалось, директору школы, где она работала, доносили о ее пьянстве, но та какое-то время терпела, несколько раз поговорив с работницей. Но дальше – больше: Светлана стала пропускать работу из-за похмелья, являлась с синяками – муж иногда распускал руки. Директор была вынуждена уволить ее.
Устроившись и на другую работу, Светлана тоже пила, снова уволили. Тогда она стала собирать бутылки, бумагу, какое-то старье, сдавать, продавать, собирая деньги для еды. Муж пил, она пила, сын рос. Надо учить его. Анна и тут выручила дочку: давала тайком деньги, на еду, на учебу сыну, вещи, которые отдавали Валя и Лена, уходили на продажу…
Какой-то беспросветный мрак был в жизни всей ее семьи. Лена приезжала несколько раз из Сургута, приходила к Светлане, разговаривала с нею, укоряла в пьянстве. Сестра даже не хотела встречаться с нею, слушать упреки (разумеется, это тяжело), но деньги и вещи брала охотно. Так прошло время, вырос и выучился сын, Светлана опускалась все ниже. Уже не часто приезжали мать – по возрасту, и Лена – жила в далеком городе России, и никто не в силах был как-то остановить запои. У всех были свои проблемы,
