Витус Беринг - Камчатские экспедиции

Ежедневно третья часть людей уходила на добычу мяса как для самих себя, так и для прокормления плотников, которые неотрывно должны были оставаться на своей работе. Такой порядок, однако, оказался вначале не совсем удачным. От плотников стали поступать ко мне многочисленные жалобы на то, что они очень страдают от голода, пищи им, очевидно, не хватало, и они просили меня о разрешении отправиться самим на охоту за морским зверем.

Это положение меня очень тревожило, так как грозило сильно затормозить нашу работу. Я охотно разделил бы остальную команду на две части (а не на три), но это было бы слишком изнурительно для людей, потому что им приходилось проходить через высокие горы от двадцати пяти до тридцати верст и обратно тем же путем, без всяких дорог, чтобы дойти до места, где водился морской зверь: иначе говоря, им пришлось бы через день совершать по шестидесяти верст; этого они, конечно, не могли бы выдержать долго, особенно потому еще, что большинство ходило босиком.

Я должен был найти другой способ, чтобы получить пропитание, и я его нашел. Он состоял в следующем. Мы ежедневно могли наблюдать, как прямо против места нашей стоянки в море ходили довольно большие косяки морских коров, или манатов, в поисках морской травы, которой они питаются и которая растет в этих местах в громадных количествах.

Морские коровы во время отлива отходят от берега, а во время прилива опять к нему приближаются. Эти животные никогда не выходят на сушу, а остаются постоянно в воде. Это обстоятельство навело нас на мысль о том, каким способом можно поймать или раздобыть животных. Я приказал изготовить железный крюк с загнутым назад зубцом, наподобие крючка для ловли рыб, весом примерно от пятнадцати до восемнадцати фунтов.

К этому крюку мы прикрепляли перлинь толщиной в четыре дюйма, оставляя другой конец его на берегу. Пять или шесть человек брали в лодку крюк (предварительно очень остро отточенный) и совсем тихо подплывали к зверю, который, будучи поглощен поисками пищи, обращал свои взоры только на дно; спина же его всегда видна над поверхностью воды.

Один из самых сильных людей нашей команды становился на нос лодки и, когда она приближалась к добыче, вонзал крюк между ребрами животного. Тогда все мы, около сорока человек, ухватывались за перлинь, и случалось нередко, что нас по плечи втаскивало в воду. Бывало также, что наш перлинь разрывался и корова уходила в море, унося с собой крюк и все прочее и чуть не утопив всех нас.

Мы тогда заново изготовляли все орудия лова и начинали все дело сначала, только вместо четырехдюймового перлиня стали применять более тонкий гинлопарь, который зверь разорвать уже не мог. Люди, находившиеся в лодке, вооружены были также саблями, штыками и копьями; они преследовали корову и кололи ее, пока не протыкали кожу насквозь; тогда начинала фонтаном бить кровь, которая была очень горячей.

Иной раз приходилось целый час возиться с коровой, пока силы ее не начинали ослабевать; тогда мы понемногу подтягивали ее к земле, в ожидании, пока наступит отлив и корова окажется на берегу. Тогда надо было как можно быстрее резать и свежевать корову и доставлять мясо ее домой, прежде чем наступит прилив, иначе плоды наших трудов могли пропасть.

Из всех разнообразных видов пищи, которую нам пришлось употреблять во время пребывания на острове, мясо морских коров оказалось самым лучшим. Оно очень вкусно и весьма полезно для здоровья, так как морская корова ничем другим не питается, как только морской травой.

После того как мы стали его есть, мы почувствовали себя несравненно лучше и совершенно выздоровели.

То, что мы начали бить этого зверя, было немалой удачей для нас: ибо, во-первых, мы были полностью и постоянно обеспечены пищей; во-вторых, если бы мне не удалось наладить добычу этих животных, то я не имел бы никакой возможности прокормить плотников, а следовательно, мы не поспели бы в срок с работой и вынуждены были бы оставаться на этом острове еще одну зиму; в-третьих, каждый раз, когда удавалось добыть одного из этих животных, мы оказывались обеспеченными продовольствием для всей команды на целых две недели.

Каждый готовил себе так часто и в таком количестве, как ему вздумается, а вследствие этого работа наша пошла настолько успешно, что к концу мая остов судна был совершенно готов, все шпангоуты укреплены на месте, и в начале июня мы могли уже приступить к укреплению наружной обшивки.

Так как работа приближалась к концу, то будет, пожалуй, уместно сообщить несколько подробнее о пропорциях нашего судна и о том, из каких частей мы его построили. Длина его по килю равнялась сорока футам, ширина – тринадцати футам, высота – шести с половиной футам.

В качестве киля мы использовали грот-мачту нашего старого судна, отпилив ее на высоте трех футов выше палубы, так как не располагали необходимыми силами и надлежащими приспособлениями, чтобы вынуть ее из судна целиком. Оставшийся отрезок мачты послужил нам в качестве форштевня, а ахтерштевень мы изготовили из целого шпиля, который был у нас на корабле.

Мы сохранили еще грот-стеньгу, грот-марсель-рею, грот-брамсель-стеньгу и утлегарь для использования их на нашем новом судне, а все остальное распилили на полуторадюймовые доски – как фок-мачту, так и все прочие стеньги и реи, равно как и все, что вообще возможно было распилить на доски.

Мы хотели, чтобы новое судно от киля и до ватерлинии было обшито новым тесом, без отверстий от гвоздей. Этого осуществить полностью, однако, не удалось; пришлось, к сожалению, пустить в дело часть старой палубной обшивки. Изнутри все судно было обшито старыми досками, взятыми из обшивки старого судна.

Так как эти доски имели многочисленные отверстия от гвоздей и скоб, а при разборке судна сильно поломались и растрескались, то использовать их для наружной обшивки мы уже не могли. В качестве внутренней обшивки, однако, они оказались весьма полезны, усилив крепость нашего судна, так как каждая в отдельности доска прибивалась крепкими железными скобами и железными же гвоздями.

В кормовой части судна была устроена каюта, где во время пути помещался я вместе с тремя другими офицерами. В носовой части был сделан камбуз, то есть помещение, в котором для всей команды приготовлялась пища. Уложены были также палубные балки и палубный настил, и каждая балка, как это вообще принято, была прочно укреплена кницами или деревянными кронштейнами кривой формы.

Было приспособлено также восемь весел, по четыре с каждой стороны. Таким образом, в смысле успешности выполнения нашей работы мы, судя по всему, не имели оснований жаловаться. Когда группа недовольных убедилась, что, вопреки их предположениям, дело идет успешно, они также исполнились радостью, стали усердно работать, и с этого времени приносили нам большую пользу.