Леонид Млечин - Крупская

Братья и сестры Ленина были здоровы. Но почему вообще возникло предположение относительно сифилиса? Это был бич того времени.

Выдающийся врач профессор Медико-хирургической академии Сергей Петрович Боткин, имя которого носит известная больница в Москве, любил говорить: «В каждом из нас есть немного татарина и сифилиса». Боткин не хотел никого обидеть. Он переиначил старую пословицу: поскреби любого русского и найдешь татарские корни.

Сифилис был очень распространен. Перед революцией каждый год им заболевало 60 тысяч человек. Почти при всех заболеваниях сосудов врачи подозревали или отравление, или сифилис. Но в отношении Ленина титулованные медики допустили невероятную ошибку.

«Этот человек огромного, живого ума, — вспоминал профессор Авербах, — при таких вопросах обнаруживал какую-то чисто детскую наивность, страшную застенчивость и своеобразную неориентированность».

Смущение Владимира Ильича понятно. В отличие от мужчин с немалым опытом побед на любовном фронте ему просто нечего было рассказать. Одна-единственная жена и одна-единственная любимая женщина.

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ

Уже в наше время газеты даже посылали специальных корреспондентов в литовский город Мариямполь на могилу капитана Красной армии Андрея Арманда. Краеведы клялись, что павший смертью героя в боях с немецко-фашистскими оккупантами и похороненный там в 1944 году гвардии капитан — внебрачный сын Инессы Федоровны Арманд и Владимира Ильича Ленина; Арманд и Ленин тайно любили друг друга, родили сына, но вынуждены были расстаться… Такова версия самой необычной любовной истории времен революции.

«Расстались, расстались мы, дорогой, с тобой! И это так больно. Я знаю, я чувствую, никогда ты сюда не приедешь! Глядя на хорошо знакомые места, я ясно сознавала, как никогда прежде, какое большое место ты занимал в моей жизни.

Я тогда совсем не была влюблена в тебя, но и тогда я тебя очень любила. Я бы и сейчас обошлась бы без поцелуев, только бы видеть тебя, иногда говорить с тобой было бы радостью — и это никому бы не могло причинить боль. Зачем было меня этого лишать?

Ты спрашиваешь, сержусь ли я за то, что ты “провел” расставание. Нет, я думаю, что ты это сделал не ради себя.

Много было хорошего в Париже и в отношениях с Надеждой Константиновной. В одной из наших последних бесед она мне сказала, что я ей стала особенно дорога и близка лишь недавно. А я ее полюбила почти с первого знакомства. По отношению к товарищам в ней есть какая-то особая чарующая мягкость и нежность.

В Париже я очень любила приходить к ней, сидеть у нее в комнате. Бывало, сядешь около ее стола — сначала говоришь о делах, а потом засиживаешься, говоришь о самых разнообразных материях. Может быть, иногда и утомляешь ее».

Это единственное сохранившееся личное письмо Инессы Федоровны Арманд Владимиру Ильичу Ленину. Остальные письма она уничтожила. Такова была просьба Ленина. Он уже был лидером партии и думал о своей репутации. А она думала о нем и продолжала его любить.

«Тебя я в то время боялась пуще огня. Хочется увидеть тебя, но лучше, кажется, умерла бы на месте, чем войти к тебе, а когда ты почему-либо заходил к Надежде Константиновне, я сразу терялась и глупела. Всегда удивлялась и завидовала смелости других, которые прямо заходили к тебе, говорили с тобой. Только затем в связи с переводами и прочим я немного попривыкла к тебе.

Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твое лицо так оживляется, и, во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал…»

Ленин был одним из самых знаменитых политиков той эпохи. Люди шли за него на смерть, горы сворачивали и правительства свергали, расталкивали друг друга только ради того, чтобы увидеть его одним глазком. Наверное, он, став таким популярным, нравился и женщинам. Но только одна из них любила его так сильно, горячо и бескорыстно, так слушалась его во всём. И потому погибла.

«Ну, дорогой, на сегодня довольно. Вчера не было письма от тебя! Я так боюсь, что мои письма не попадают к тебе — я тебе послала три письма (это четвертое) и телеграмму. Неужели ты их не получил? По этому поводу приходят в голову самые невероятные мысли. Крепко тебя целую.

Я написала также Надежде Константиновне».

И это, пожалуй, самый интересный пассаж в письме. Выходит, жена знала о романе мужа с Арманд и не порвала не только с ним, но и с ней?

Вся жизнь Ленина с юности была посвящена революции. Если бы он не думал о ней 24 часа в сутки, он бы не совершил Октябрьской революции! Обратная сторона такой всепоглощающей целеустремленности — ослабленный интерес к противоположному полу, пониженное влечение. Словно сама природа помогала ему сконцентрироваться на чем-то одном. Это нередкое явление в политической истории.

Ему просто было не до женщин! Понадобился невероятно сильный импульс, чтобы пробудить в нем яркое чувство. В 1910 году в Париж приехала молодая революционерка Инесса Арманд, элегантная, жизнерадостная, необычная.

«Те, кому довелось ее видеть, — рассказывал современник, — надолго запоминали ее несколько странное, нервное, как будто ассиметричное лицо, очень волевое, с большими гипнотизирующими глазами».

В ней удивительным образом сочеталась жажда революции с жаждой жизни. Это и привлекло Ленина! Просто красивые дамы его не волновали. А это было как удар молнии. Ему исполнилось 39 лет, ей 35. Свидетели вспоминали: «Ленин буквально не спускал своих монгольских глаз с этой маленькой француженки…»

У Ленина были проблемы со зрением. Поэты воспевали знаменитый ленинский прищур, а у него правый глаз был дальнозорок, а левый — сильно близорук (четыре — четыре с половиной диоптрии), поэтому он и щурился, пытаясь что-то рассмотреть. Левым глазом он читал, а правым смотрел вдаль. Но Инессу Арманд разглядел сразу — красивая темпераментная революционерка и полная единомышленница в делах.

Француженка Инесса Федоровна Арманд появилась на свет в Париже. Ее мать Натали Вильд бежала из дома с оперным певцом Теодором Стеффеном. Дочку назвали Элизабет Стеффен, Инессой она станет позднее. От матери ей достался темперамент, от отца — артистизм и музыкальность. Сильная воля была ее собственной. Девочкой ее привезли в Москву. Здесь в октябре 1893 года она вышла замуж за Александра Арманда, чьи потомки обосновались в России еще в годы Наполеоновских войн и весьма преуспели.

У Александра и Инессы родилось трое детей. Но брак быстро разрушился. Инесса полюбила брата своего мужа, Владимира Арманда, который был моложе ее на 11 лет. Их связывал кроме прочего интерес к социалистическим идеям. В те времена, кажущиеся нам пуританскими, Инесса нисколько не стеснялась адюльтера. Не считала себя развратной женщиной, полагала, что имеет право на счастье.