Василий Соколов - Вторжение

Ложные слухи ужом выползали из стен генерального штаба и разведцентра Германии.

Тем временем Гитлер и его окружение втайне готовились напасть на Россию.

Пронзительными сиренами был оглушен с самого утра Берхтесгаден, дробили его тишину мчавшиеся "Опель-адмиралы", "Хорьхи", "Майбахи" и, взвинченно ревя моторами, забирались в горы, подкатывали к главной штаб-квартире рейхсканцлера. Еще при въезде в Бергхоф обладатели машин предусмотрительно поправляли на мундирах стоячие плюшевые воротнички, форменные галстуки и, ни секунды не ожидая, открывали дверцы, соскакивали на ходу, спешили в особняк.

Каждый, кто удостоился чести быть приглашенным на совещание, до последнего момента не знал ни его участников, ни того, о чем будет вестись речь. Гитлер взял за правило вызывать в свою резиденцию нужных ему людей неожиданно и ошеломлять их столь же неожиданными замыслами.

В приемной, за длинным столом обычно сидел личный адъютант фюрера полковник Шмундт. Он редко когда вставал, но входившие фельдмаршалы и генералы почтительно приветствовали его взбросом рук навытяжку. И каждый, напрягая память, ум, старался сказать ему что-то приятное.

Сегодня, однако, не пришлось мучительно подыскивать изящные слова для адъютанта Шмундта. Его, кстати, и не было в приемной. Посреди зала ходил, неуклюже ставя ноги, Герман Геринг. На нем, как всегда, обувь была несуразная - красные юфтевые ботфорты с позолоченными шпорами. Заложив за спину руки с массивными кольцами, в которых сверкали драгоценные камни, Геринг подходил к стоявшим по углам вазам, бесцеремонно пощелкивал по ним пальцами.

На лице Геринга было выражение надменности. Увидя генерал-полковника Гудериана, вошедшего и отдавшего честь, воскликнул:

- Здоров, танковый туз! Ха-ха!.. Э... Ну, как у тебя там... после люксембургских дорог колеса не рассохлись? - И, не дожидаясь ответа, повернулся к Геббельсу, ковылявшему через зал, остановил его: - Слыхал твою музыку! Ловко поешь! Ха-ха... Насчет зверей удачно. Как это у тебя?.. - Геринг помедлил, потирая лоб. - Ах да... Зверинец разбежался от моей авиации. И зарычали львы, леопарды в югославской столице...

Геббельс задержал на нем взгляд, но не обиделся, приняв слова Геринга за шутку. Прихрамывая, он пошел к двери, что виднелась в дальнем углу. Являясь как бы частью резного орехового шкафа, упрятанного в стене, эта дверь вела на второй этаж в малый личный кабинет фюрера. Навстречу ему вышел, ступая на цыпочках, адъютант Шмундт.

- Прошу вас, господа, занять места.

Все встали и чинно направились в большой кабинет. Каждый предусмотрительно садился на то место, которое отвечало его должности и положению. Первым важно прошел Геринг, за ним едва поспевал Геббельс. Оба они намеревались подняться на второй этаж, но уже не было времени. Геринг по привычке сел отдельно в кресло, у южного окна. В своем ярком голубом мундире, увешанном регалиями, в красных сапогах, Геринг явно позировал. Искоса глядя на него, генерал-полковник Гудериан, по натуре суховатый, сразу не ответивший на колкости, теперь зло подумал: "Придворный шут, глотатель шпаг!"

Посреди кабинета за массивным столом, зеркально отражавшим лица, рассаживались представители родов войск, командующие округами, штабные генералы. Почти одновременно, гуськом, предупредительные и вежливые, вошли в кабинет и сели Рунштедт, Милх, Браухич, Лист, Клюге. В один день, после победы над Францией, получили они высшее звание фельдмаршала и почему-то старались быть вместе. Только Кейтель держался от них особняком. Мундир фельдмаршала он заказывал с ними в один день, но как поразителен был его взлет! Даже фон Браухича, главкома сухопутных войск, коробило от зависти, когда он думал о карьере Кейтеля. Ему, Браухичу, чтобы дослужиться до такого чина и занять положение, когда все стали признавать в нем стратега, потребовались многие годы; не оттого ли совсем белыми стали его короткие волосы, а на лице, огрубелом и будто высохшем, обвисли дряблые складки?

А ведь подумать только - Вильгельм Кейтель в свои пятьдесят лет был всего-навсего майором! Его, недалекого в военном деле, больше занимавшегося административными делами, давно бы надо списать со службы, а вот поди же - вошел в доверие к фюреру и за несколько лет преданной службы уже стал фельдмаршалом!

Входя в зал, Кейтель никому не поклонился, хранил на лице выражение строгой озабоченности; в руке держал папку. Конечно же, приготовил доклад фюреру - недаром Кейтель состоит при нем главным военным советником и начальником штаба ОКВ. "Выскочка", - подумал о нем Браухич и отвернулся, чтобы не видеть, как Кейтель прошествует мимо него вперед и займет кресло вблизи фюрера.

Рядом с Кейтелем сел Йодль, начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами. Туда же нацелился было генерал-полковник Гальдер, но рядом свободного кресла не оказалось, и он прошел за общий стол. Прежде чем сесть, педантичный и аккуратный Гальдер оглядел полужесткое кресло, пожалел, что на донышке была кожа. У себя в штабе сухопутных войск он всегда на кресло подстилает суконный коврик, чтоб не лоснились брюки.

Последними, уторапливая шаги, вошли в кабинет Паулюс и Хойзингер!..

Ожидание нарастало, когда появились Борман, Гесс, Риббентроп, Розенберг, Гиммлер. Они прошли легкой походкой, кивая военным, облаченным в пышные мундиры, и сели в глубине кабинета, справа от стола фюрера. "О чем они шептались?" - уязвленно подумал Геринг, жалея, что не поднялся на второй этаж, в малый кабинет; рейхсмаршал терпеть не мог, когда какое-либо дело затевалось без его участия.

Напряженная тишина завладела залом. В дверях показался Гитлер. На миг он задержался, не переступая через порог, покосился на лацканы своего пиджака, будто ища на них пылинки, и затем стремительно вошел в кабинет. Задвигали стульями, все разом поднялись и в едином порыве выдохнули возглас приветствия. Гитлер, слегка склонив голову, быстро прошел к столу, жестом усадил всех и начал говорить без каких-либо вступлений.

- Когда я в 1919 году решил стать политическим деятелем, мной владел дух борьбы против надвигавшейся красной опасности. Униженная Германия была урезана, ей нужно было жизненное пространство, без этого большой народ обречен на гибель... Эта мысль, господа генералы, мной была определенно высказана еще в "Майн кампф". И того, кто забывает об этом, я не признаю за немца...

- Мой фюрер, вашей книгой мы дышим, - не удержался Герман Геринг. Это святое евангелие для нас. Мы дарим "Майн кампф" новобрачным.

Гитлер принял это за должное, слегка кивнул и продолжал:

- Земля, на которой мы живем, не была даром, который небо послало нашим предкам. Они должны были завоевать ее, рискуя жизнью. Также и в будущем, то есть теперь уже в настоящем, - уточнил Гитлер, - наш народ не получит территории и вместе с ней средств к существованию, не получит ее в качестве подарка от другого народа. Он должен будет завоевать ее силой торжествующего меча. Я считал незаслуженным ударом судьбы, что родился на этой планете. Мне было грустно, что жизнь моя должна пойти по мирному пути... И еще я говорил задолго до того, как был дарован нации и империи, став канцлером. Я говорил... - Гитлер на миг запнулся, прохаживаясь по кабинету и скользя глазами поверх сидящих, потом продолжал: - Единственная возможность для Германии проводить правильную территориальную политику есть политика приобретения новой территории в самой Европе... Если новая территория должна быть приобретена в Европе, она должна быть приобретена главным образом за счет России. И снова Германская империя должна пойти по той же дороге, по которой прежде шли тевтонские рыцари, на этот раз для того, чтобы приобрести земли для германского плуга с помощью германского меча и таким образом добыть для нации ее хлеб насущный... Поймите, господа, я это предвидел еще в 1924 году! - воскликнул Гитлер.