Жизнь и приключения русского Джеймса Бонда - Сергей Юрьевич Нечаев
А потом была учреждена Следственная комиссия, и она открыла существование давнишнего и обширного заговора. В конечном итоге многие участники восстания подверглись ссылке, а пять его главных руководителей и участников — П.И. Пестель, С.И. Муравьев-Апостол, П.Г. Каховский (убийца Милорадовича), М.П. Бестужев-Рюмин и К.Ф. Рылеев — были казнены.
Но это все было потом, а пока же А.И. Чернышев был командирован во 2-ю армию П.Х. Витгенштейна, чтобы привести ее к присяге Николаю I.
Начальником штаба в этой армии был Павел Дмитриевич Киселёв, и в ней служили будущие декабристы П.И. Пестель, С.П. Трубецкой, С.Г. Волконский, А.П. Юшневский, И.Г. Бурцев, Н.В. Басаргин и другие.
В декабре 1825 года начальник Главного штаба генерал И.И. Дибич, получив донос капитана Аркадия Май-бороды о существовании Южного тайного общества, поручил расследование этого дела Чернышеву, и они совместно с Киселёвым начали следствие и провели первые аресты.
Самой «горячей головой» оказался полковник Вятского пехотного полка Павел Иванович Пестель, с марта 1812 года состоявший в масонской ложе «Соединенные друзья». В 1821 году он возглавил Южное тайное общество.
Генерал И.И. Дибич командировал Чернышева в город Тульчин, где находилась главная квартира 2-й армии, в ноябре 1825 года, и полковник Пестель был туда вызван П.Х. Витгенштейном 13 декабря, то есть за день до случившегося 14 (26) декабря восстания. В дороге Пестель был арестован и в тот же день отрешен от командования полком. Потом он содержался под арестом в квартире дежурного генерала 2-й армии генерал-майора Байкова. 27 декабря 1825 года Пестель был отправлен из Тульчина в Санкт-Петербург, и там его поместили в Петропавловскую крепость.
А А.И. Чернышев, участвовавший в аресте и опечатывании бумаг Пестеля, в январе 1826 года был включен в состав Следственной комиссии по делу декабристов.
Комиссия заседала ежедневно. В ее состав «для изыскания соучастников возникшего злоумышленного общества», помимо А.И. Чернышева, входили военный министр А.И. Татищев, великий князь Михаил Павлович (брат царя), П.В. Голенищев-Кутузов, А.Х. Бенкендорф, A. Н. Голицын, В.В. Левашов, А.Н. Потапов и И.И. Дибич.
B. Ф. Адлерберг, не являвшийся членом комиссии, исполнял обязанности «помощника правителя дел».
Возглавляли комиссию Чернышов и Бенкендорф, и между ними разделили дела по Северному и Южному обществам. По ряду свидетельств, Чернышов часто бывал грубым, жестким, агрессивным. Он кричал, угрожал, запугивал: он был «по виду и ухваткам — гнусный инквизитор». Бенкендорф же, напротив, выглядел «благороднее всех», и в нем видели «сердечное сострадание к узникам».
Часто бывал грубым, жестким, агрессивным…
Следует отметить, что взаимоотношения с декабристами вписаны в биографию А.И. Чернышева совершенно особой, отдельной строкой. Так уж получилось, что значительно позднее описываемых событий русские демократы и присоединившиеся к ним «советские правозащитники» среди людей, имевших отношение к аресту декабристов, следствию и приведению в исполнение приговора над ними, особо выделили именно Александра Ивановича.
Типичный пример. Академик Е.В. Тарле, характеризуя Чернышева, писал о нем так:
«Вкрадчивый царедворец, молодой блестящий красавец, абсолютно беспринципный карьерист, впоследствии жестокий палач декабристов, всегда возбуждавший нравственное омерзение даже в видавшем всякие виды придворном окружении.»
Продолжать фразу нет смысла. Ведущий советский наполеонист признавал, что Чернышев нравился трем императорам, столь не похожим друг на друга, — Александру, Наполеону и Николаю. Наверное, для этого требовались какие-то особенные качества? Но Чернышев был «жестоким палачом декабристов», а уже из этого происходило и все остальное: и вкрадчивый царедворец, и абсолютно беспринципный карьерист, и нравственное омерзение.
Освещая «тернистый» путь «праведников», советские историки не скупились в адрес нашего героя на «лестные» эпитеты: «палач», «опричник» и пр. Чем больше воздавалось первым русским революционерам, тем крепче доставалось их «обидчикам». Чернышев находился в эпицентре тех событий, и, с точки зрения советской морали, был преступником, заслуживающим суда истории. То, что в подавлении восстания на Сенатской площади генерал-лейтенант участия не принимал, для летописцев страны, победившей царизм, не стало смягчающим обстоятельством. Про заслуги же его перед Отечеством предпочитали не вспоминать. Таковым положение вещей оставалось до недавнего времени.
Валентина КОЧЕТКОВА
«Светлейший князь А.И. Чернышев. Взгляд сквозь века»
А Чернышев, кто бы что ни говорил, лишь выполнял то, что искренне считал своим долгом, и сейчас мы имеем возможность уже совсем по-другому посмотреть на то, что происходило.
Начнем с того, что П.И. Пестель, получив вызов в Тульчин, всю ночь жег компрометировавшие его бумаги. И делал он это с декабристом Николаем Ивановичем Лорером, служившим майором в полку Пестеля.
На допросах Пестель сказался больным и выбрал тактику запирательства: мол, ни о каком тайном обществе знать ничего не знаю, а следовательно, не могу ничего объяснить по поводу его намерений и действий. Тем не менее Чернышев, основываясь на показаниях Майбороды и других подозреваемых, арестовал нескольких сподвижников Пестеля, в том числе Николая Лорера.
С ним вместе Чернышев добирался до Санкт-Петербурга. Как потом рассказывал сам Лорер, «Чернышев во всю дорогу был в беспокойстве» и «расспрашивал всякого проезжающего о происшествиях».
Следственная комиссия по делу декабристов начала работать на третий день после событий на Сенатской площади.
Чернышев получил приказ подключиться к работе 8 января 1826 года. Всего же за всемя существования комиссии состоялось 147 ее заседаний.
Несмотря на то, что комиссия осталась неудовлетворенной итогом поездки Чернышева в Тульчин, встречен он был новым монархом необычайно благосклонно.
А еще 5 января Александр Иванович писал генералу
