Дыбенко - Иван Матвеевич Жигалов
В приказе РВСР № 112 от 24 марта 1921 года отмечалось:
«Награждается орденом Красное Знамя… начальник Сводной стрелковой дивизии тов. Дыбенко за подвиги личной храбрости, самоотверженность и искусное управление частями войск, проявленные при штурме крепости Кронштадт и взятие гор. Кронштадт».
Дыбенко имел также именное революционное оружие, золотые часы, гнедого коня Ветра — награды за участие в сражениях гражданской войны.
Дыбенко вернулся к исполнению своих комендантских обязанностей. Работы хватало. Мятежники основательно разрушили хозяйство крепости, хотя и правили немногим больше двух недель.
Вместе с Иваном Кожановым и другими моряками налаживали жизнь в Кронштадте… Из Красной Армии, советских и партийных учреждений возвращались старые матросы-коммунисты, среди них были и центробалтовцы, бывшие подпольщики.
Балтийский флот после потрясений оживал, укреплялся, набирал силы.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
«ВЫДАЮЩИЙСЯ КОМКОР,
ДОСТОИН ВЫДВИЖЕНИЯ»
В Москву Дыбенко приехал с окончательно созревшим решением в академию не возвращаться. «Окончу заочно», — написал он в рапорте. Уговоры друзей, особенно Коллонтай, не помогли. В Реввоенсовете даже обрадовались, особенно кадровики. Они подбирали замену В. К. Блюхеру, назначенному главнокомандующим Народно-революционной армии, военным министром и председателем Военного совета Дальневосточной республики. «На такую замену Василий Константинович согласится».
8 мая 1921 года П. Е. Дыбенко отправили в Одессу на должность начальника Черноморского сектора, а с 17 июня стал начальником 51-й Краснознаменной Перекопской дивизии.
Это была знаменитая дивизия. Дыбенко знал ее героические дела на Восточном фронте. А при штурме Турецкого вала на Перекопском перешейке вместе с воинами 2-й Конной армии дивизия 13 ноября освободила Симферополь; за боевые заслуги 51-я получила наименование Перекопской, а Блюхер был награжден орденом Красного Знамени…
Провожая в Москву Блюхера, Дыбенко обещал прославленному начдиву высоко держать знамя 51-й.
На первой встрече с командным и политическим составом дивизии в Доме Красной Армии Дыбенко сказал:
— Наша дивизия имеет богатые боевые традиции. Мы сохраним и умножим их новыми славными делами. Надо порох держать сухим!
В 51-й, как и прежде, проходили военные и политические занятия; бойцы бдительно несли внутреннюю и гарнизонную службу, активно вели борьбу с бандитизмом.
В Одессе орудовали жулики от мелких карманников до маститых воров и взломщиков сейфов — медвежатников.
В гостиницу «Пассаж», где размещался штаб 51-й дивизии, приходили жители, жаловались: от жулья и воров нет жизни. Павел Ефимович Дыбенко решил помочь одесситам. Своими мыслями поделился с руководителями местных партийных и советских организаций, его поддержали. А идея, высказанная начдивом 51-й, была предельно проста: привлечь всю эту «накипь» к полезному труду: «Пускай наводят порядок в морском порту, очищают от хлама железнодорожную станцию, благоустраивают площади, скверы». Создали оперативные группы из чоновцев[39], работников милиции, красноармейцев. Общее руководство взял на себя Дыбенко.
Дыбенко все время в подразделениях. Появлялся обычно внезапно рано утром, до подъема… Командиры полков просили комдива заранее предупреждать о своем появлении, чтобы они подготовились к встрече.
Дыбенко лишь улыбался да говорил: «Зачем тревожить, начнете наводить блеск…»
«Чудаки, думают, инспектировать приезжаю… Что мне одному делать дома? Жена в Москве, у нее свои дела да заботы. А мой дом в казарме, среди красноармейцев. Разве полковым все объяснишь? Впрочем, нет худа без добра: здорово они подтянулись, в любое время дня и ночи готовы показать «товар лицом», без наспех ’ наведенного лоска. По боевой тревоге полки поднимаются, перекрывая установленные нормативы».
Пятьдесят первая Перекопская оставалась лучшей. Это подтвердил заместитель председателя Совета Народных Комиссаров УССР, командующий войсками Украины и Крыма М. В. Фрунзе во время инспектирования. По всем показателям дивизия получила высокие оценки. А через некоторое время ее наградили Красным знаменем ЦИК УССР. Вручать знамя прибыл Фрунзе. Михаил Васильевич присутствовал на военной игре, на торжественном параде дивизии. Остался доволен.
Во время обеда Фрунзе сказал Дыбенко, что недавно в Москве встретил Коллонтай, она собирается в Одессу.
Михаил Васильевич пригласил Дыбенко на работу в наркомат, рекомендовал подумать.
Вскоре после отъезда Фрунзе Дыбенко был предоставлен десятидневный отпуск. В тот же день приехала Коллонтай. Узнав об отпуске, произнесла свое любимое «великолепно!» и предложила поехать в Крым. Дыбенко согласился.
Побывали они в Ялте, Гурзуфе, погуляли по Никитскому саду, осмотрели дворцы.
И снова Одесса.
Коллонтай по просьбе одесских товарищей написала брошюру под названием «Из моей жизни и работы»; Дыбенко заканчивал курсовой проект и книгу «Военная доктрина и эволюция армии»…
Дивизия оставалась передовой, но начдив не успокаивался и не позволял успокаиваться подчиненным. Его деятельность высоко оценивал командующий Харьковским военным округом А. И. Корк. Он любил людей, обладающих сильной волей, энергией и решительностью. К таким относил и Дыбенко. Хотя в военной обстановке, отмечает Корк, я его не видел, но, судя по действиям в военной игре и отзывам старших начальников, Дыбенко быстро и правильно разбирается в обстановке. К подчиненным весьма требователен и пользуется среди личного состава несомненным авторитетом. Любит военное дело и работает добросовестно…
Отдавая всего себя службе, Дыбенко не запускал академические дела. Проводил большую общественную работу в партийных и советских организациях… А вот семейные дела не клеились: жили супруги в разных городах, виделись редко; Павел всегда помнил Шуру, заботился о ней, пользовался любой оказией, чтобы послать свежие фрукты — дары юга; а вот писать не любил, хотя и корил себя за это.
29 октября 1921 года П. Е. Дыбенко прибыл в академию на выпускные экзамены. К ним основательно подготовился и все предметы сдал блестяще. В июне 1922 года П. Е. Дыбенко вручили диплом. В этом же году вышел из печати его теоретический труд «Военная доктрина и эволюция армии». Отправил в издательство рукопись «Мятежники». Завершал мемуары «Из недр царского флота к Великому Октябрю». «Счастливый у меня год», — говорил он жене… Он радовался, что Коллонтай порвала с «рабочей оппозицией». Произошло это после III конгресса Коминтерна, делегатом которого она была. На конгрессе Коллонтай выступила в защиту «рабочей оппозиции», тем самым нарушила решение X съезда РКП (б), признавшего пропаганду идей анархо-синдикалистского уклона несовместимой с принадлежностью к Коммунистической партии. Никто не поддержал ее, Коллонтай оказалась одинокой на конгрессе. Делегаты единодушно одобрили доклад и тезисы В. И. Ленина о тактике РКП (б)…
Коллонтай и Дыбенко жили в Москве. Вроде у них все обстояло благополучно. Только Павел замечал, что жена последнее время сильно изменилась, часто раздражалась без всяких причин, на телефонные звонки отвечала резко: «Я сегодня занята»; «Срочно заканчиваю статью в «Правду»; «Задержусь в Коминтерне»; «Вызывают в Центральный Комитет»…
«Работала она всегда много, однако находила время для встреч, которые радовали, окрыляли обоих… Значит, дело в другом, — размышлял Дыбенко. — Разница в возрасте?.. Видимо,
