Медеу Сарсекеев - Каныш Сатпаев

Все хлопоты по Джезды достались на долю Каныша Имантаевича. Документы из архива Джездинского рудоуправления свидетельствуют, что эта история стоила Сатпаеву многих сил и нервов. Как ни старался директор института, усилия его оставались бесплодны. Не помогали ни аргументированность выводов, ни высокий авторитет в научных кругах, ни большие права руководителя филиала Академии наук СССР.

«Начальнику комитета по делам геологии при СНК СССР тов. И.И.Малышеву.

Для вас, конечно, совершенно ясна исключительная ответственность советских геологов в переживаемый военный период, когда неимоверно возросшие нужды фронта в металлах и других видах оборонного сырья требуют максимально целеустремленной и оперативной работы со стороны геологов как по выявлению запасов необходимых видов сырья, так и по скорейшему оформлению и передаче их промышленности... Создавшаяся напряженная обстановка с марганцем диктовала необходимость скорейшей разработки Джездинского и других месторождений марганца в Джезказганском районе, расположенных неподалеку от линии дороги в промышленно обжитом районе и обладающих значительными запасами высокосортных окисленных марганцевых руд. Эти месторождения разведывались Джезказганской ГРК на средства Наркомцветмета за счет экономии тех ассигнований, которые выделялись на медь, а в 1942 году частично на средства Казгеологоуправления... Далее оставшиеся комплекты материалов подсчета запасов Джездинского месторождения поступили на рассмотрение ТКЗ. И здесь началась длинная цепь неожиданных недоразумений и оттяжек. Несмотря на пребывание в Алма-Ате, даже в том же Казгеологоуправлении, целого ряда крупных и авторитетных геологов, в числе рецензентов по Джезды почему-то был выдвинут и геолог Е... (в письме имя геолога названо полностью. — М.С.), известный в прошлом бесславными и бессистемными разведками в районе Атасу, но с чрезмерным и ничем не оправданным гонором... Наконец, 23/II-42 г. состоялось заседание ТКЗ, куда, кстати, тоже не был приглашен никто из авторитетных геологов. Результатом «келейного» заседания ТКЗ явилось неожиданное его «решение» о возвращении материалов подсчета обратно для новых расчетов. Мотивировки же этого решения, однако, настолько показательны по своей курьезности и несерьезности, что вынужден привести их целиком...»

Нужно ли приводить все девять страниц этого документа, где по всем пяти пунктам выдвинутых экспертами ТКЗ возражений даны обстоятельные ответы специалиста. Стиль письма весьма красноречиво показывает, что автор его не очень-то старался подбирать выражения, хотя оно и адресовалось человеку, стоявшему в то время во главе всего геологического дела Советского Союза. Не то было время, чтобы подбирать выражения. Вот еще выдержки из этого письма:

«Такой беллетристикой можно заниматься, конечно, на досуге, но предъявлять подобные требования к узкоцелевой работе, какой является означенный подсчет запасов, к тому же выполненный в весьма сжатые сроки, могут только люди, потерявшие всякое чувство меры... Писать с серьезным видом о приписке мощности в 7 — 8 сантиметров могут, конечно, такие специалисты, как геолог Е... Потому отписка ТКЗ по соответствующим пунктам инструкции, без учета реальных условий выполнения разведочных буровых работ, является голым формализмом и свидетельствует о полнейшей оторванности от жизни...»

В конце письма Каныш Имантаевич просил рассмотреть разведочные материалы Джезды на заседании Всесоюзной комиссии по запасам (ВКЗ) и в возможно кратчайший срок.

История Джезды не закончилась отправкой этого письма. При деятельном участии Сатпаева наболевший вопрос становится предметом серьезного разговора в ЦК КП(б) Казахстана. Еще осенью сорок первого года ответственные работники ЦК поставили перед Наркомчерметом вопрос о начале скорейшей эксплуатации руд Джездинского месторождения. И теперь, когда это дело застопорилось в Алма-Ате, в самом Казгеологоуправлении, кое-кому из волокитчиков пришлось держать ответ. Потому-то ТКЗ, вдруг в спешном порядке отказавшись от своего первого постановления, решает утвердить запасы Джезды. Однако комиссия предложила пересчитать их по методу «вертикальных сечений взамен примененного при подсчете метода ближайшего района». Кроме оттяжки времени, подобный пересчет не только не давал ничего принципиально нового, но и являлся менее рациональным, намного уменьшал запасы руд.

Но не таков был характер Сатпаева, чтобы останавливаться на полпути. Ученый не хотел компромиссов. Его устраивало лишь полное и безоговорочное признание Джезды и разрешение на немедленное открытие рудника.

IV

Весной стало ясно, что металлургические заводы не справятся с заданием по производству некоторых видов проката, установленным на первое полугодие сорок второго года. Почти все резервы ферромарганца были израсходованы. Вся надежда была на маломощные и без того работавшие с максимальным напряжением «выдыхающиеся» рудники. А спрос на сырье постоянно возрастал.

Поэтому вопрос о марганце стал предметом обсуждения в Государственном Комитете Обороны...

В начале апреля на берег Джезды вновь прибыли специалисты Наркомчермета. Только что начал сходить лед; отовсюду с ущелий и равнин текут в русло реки весенние воды. В степи хозяйничает весенняя распутица. Но директива ГКО не считается с погодными условиями. Она обязывает в кратчайший срок, за сорок дней не только спроектировать и построить рудник, но и выдать первые тонны руды уральским заводам.

После краткого изучения месторождения и условий местности проектировщики предложили осуществлять эксплуатацию Джезды в два этапа. На первом предлагалось вести разработку руд открытым способом из пластов, расположенных близко к поверхности. К ней можно было приступить сразу же и вывозить сырье автотранспортом до станции Джезказган. На втором этапе предусматривались строительство шахты для добычи глубинных залежей и одновременная прокладка железной дороги.

Теперь время заработало на Джезды. Не успели еще утвердить эти проекты в высоких инстанциях, а на берег уже прибыли первые строители. В основном это были рабочие, мобилизованные из близлежащих Карагандинской, Акмолинской, Северо-Казахстанской и Кзылординской областей. Приехали и горные техники, и кадровые рабочие, эвакуированные с Украины и из Липецка.

Директором вновь созданного рудоуправления был назначен криворожец Н.Ф.Михайлов.

В течение нескольких дней небольшая, окруженная холмами долина превратилась в строительную площадку. Словно в улье, кипела работа. День и ночь стучали буровые станки, сразу в нескольких карьерах шли вскрышные работы, а в ущелье Нарсай вырос целый городок из юрт и палаток. На берегу Улкен Джезды велось строительство полуземляных бараков... Ни на час не прекращался шум стройки: ревели бульдозеры и автомобили. В темное время суток в карьерах работали при свете автомобильных фар, так как электричества здесь пока еще не было. Но фундамент электростанции ускоренно закладывался.