Фарид Фазлиахметов - Дерзость

Наконец вышли в условленный для встречи квадрат. Здесь надо ждать Макаревича.

Бойцы расчистили от снега площадку в густом ельнике, наломали лапника для подстилки, набрали бересты, собрали хворост, развели огонь. У костра подсушились и решили немного поспать. Проснулись от холода. Времени было около шести часов утра.

По карте в двух километрах от места нашего привала значилась небольшая деревушка. Решил, пока не рассвело, сходить туда. С собой взял Лемара и Мишу. Выйдя из леса, увидели низенькие, крытые соломой домишки. Над ними курился густой дымок. Зашли в крайнюю хату. Хозяйка была уже на ногах, возилась с печью. Дети еще спали. В доме бедно: мебели почти никакой нет, пол земляной. Негромко объяснили хозяйке, кто мы такие, и спросили, как называется деревня. Оказалось, что это та самая деревушка, что значится на карте. По нашей просьбе хозяйка рассказала о своих односельчанах, о том, кто и как относится к оккупантам. Выяснилось, что немцы-"снабженцы" бывают здесь редко, деревня бедная, взять нечего, однако жандармы наведываются почти каждый день. Гитлеровцев здесь ненавидят все, от мала до велика, и лишь лесник фольксдойче - связан с фашистами и его следует остерегаться. Спросили, не появлялся ли в деревне коренастый, невысокого роста, широкоплечий человек в русской шинели. "Нет, такой человек здесь не появлялся", - ответила женщина.

Хозяйка налила в миску теплой воды, протянула нам кусок мыла. Я вопросительно посмотрел на Мишу. Тот окунул в миску руки, затем той же водой сполоснул лицо. Значит, такой здесь обычай.

Вымыв миску, хозяйка вывалила в нее из чугунка картошку, поставила на стол крынку кислого молока и кружки.

- Поснедайте, Панове! - обратилась она к нам, словно мы пришли к ней в гости. Видно, недаром говорят в народе: чем беднее, тем добрее.

От угощения мы, однако, отказались и, поблагодарив польку за информацию, тем же путем вернулись к своим. Рассвело. Опять разожгли костер и, чтобы не было дыма, поддерживали огонь сухими еловыми ветками. Вскоре в наших котелках закипела вода, затем забулькал суп-пюре из горохового концентрата, сдобренный колбасой.

Поели суп с сухарями, хорошенько обсушились и снова легли спать, а к вечеру Костю и Леву я отправил в разведку. Мы остались ожидать Макаревича.

Вечером дал радиограмму: "Вышел на место встречи 25-го утром. Жду Макаревича двое-трое суток. Район опасный, рисковать группой не могу. Приступаю к выполнению задания. Матросов".

Посланные в разведку Лева с Костей вернулись в ночь на 28-е. Они обошли много селений и хуторов, путем опроса жителей узнали многое о состоянии оборонительных сооружений гитлеровцев на польско-прусской границе, сами видели эти укрепления и даже "потолковали" с немецким солдатом фольксштурмистом-сапером.

Вот что рассказал об этой встрече Лева Никольский.

- Сидим на опушке леса возле дороги. Вечереет. От дота мимо нас проходит солдат. Карабин на плече, в руках какие-то коробки. Похоже, мины. Мы пропустили его и пошли вслед за ним. На нас маскхалаты, поди догадайся, кто такие. Солдат остановился, поставил коробки, положил на них карабин и, не обращая на нас внимания, ломиком стал долбить землю. Костя подошел, взял его винтовку, жестами объяснил, чтобы тот молчал и, потребовал у немца документы. Фриц дрожащими руками достал из кармана френча свои бумаги и вручил их Косте понял, наверное, с кем имеет дело. И тут же, мешая польский с немецким, запричитал: "Нике шиссен, никс шиссен, панове". "Да ладно, не будем тебя шиссен, пся крев!" - ответил Костя. Получив запалы и вернув немцу документы, мы уже собрались было уходить, но тут солдат стал умолять вернуть ему карабин. Пришлось разрядить оружие и очистить фрицев патронташ. Ну а затем мы, что называется, мирно разошлись. Если б не Костя, я бы, пожалуй, поступил с ним по-другому...

- Что же вы его не взяли с собой? - спросил я.

- А что он еще может сказать? Номер части мы знаем, - ответил Лева.

- Костя, почему ты решил отпустить немца?

- Честно говоря, жалко было его немного, а главное, из-за этого вшивого фрица могли поднять шум, а сам он промолчит о случившемся.

- И все-таки надо было его привести с собой. Вы узнали, что здесь сейчас находятся саперы, но не смогли выяснить, заняты ли построенные доты боевыми расчетами. А ведь именно это для нас сейчас наиболее важно.

- Нет, не заняты. Это мы узнали от местных жителей, - ответил Костя.

- Когда Петька, ординарец Чапаева, отпустил пленного, помните, что ему было за это?

- Ничего не было, - хмуро ответил Лева.

- Ничего не было потому, что беляк сам пришел потом к красным, а немец-то не придет.

- Р-разреши вернуться, мы приведем "языка", - произнес Лева, заикаясь, как обычно, в минуты волнения.

- Пока не надо. Мы тут с Лемаром тоже не теряли зря времени. Два дня лазили в полосе укреплений и теперь знаем точно - доты пока пустуют. Узнали кое-что также о минных полях и других объектах обороны. Но в любом случае "язык" для нас очень важный источник информации, учтите это, братцы, и впредь постарайтесь таких ошибок не повторять. А теперь - отдыхать. Встанем рано. На посту по очереди - Козич, Корзилов, Арлетинов, Никольский, Гришин. Каждому стоять по часу.

28 декабря мы передали Хозяину первую информацию: "Данные, полученные от местных жителей, и личные наблюдения.

На прусско-польской границе доты, 100-150 м. Маскировка: деревья, снег. По линии Заремба, Крупове, Сурове, Чарня, Цык, Пелты, Мышенец, Стара Домброва окопы в два ряда, перед ними минные поля. На участке Стара Домброва - Мышенец окопы в три ряда, проволочные заграждения, минные поля. Укрепления войсками не заняты"

Пока Гришин шифровал и передавал радиограмму, мы с Корзиловым обошли квадрат леса. Никаких следов не обнаружили. Макаревич здесь не появлялся.

Вскоре Гришин зачитал ответную радиограмму: "Благодарю за информацию. Макаревич на хуторе Харцибалда. При приземлении ушибся, выйти на место встречи не смог".

От сердца отлегло. Вернулся посланный в соседнюю деревню Миша Козич. Там с тревогой ждали прибытия жандармов. Надо скорее уходить, нас ищут.

В то же утро, еще затемно, тронулись в путь. Двигались быстро и к рассвету лесами прошли не меньше 15 километров Отдохнули. С наступлением темноты снова в дорогу.

Поздно вечером передали то, что удалось узнать от местных жителей. "Шоссе и узкоколейка Мышенец - Кадзидло, железная дорога Хожеде - Остроленка действуют".

Уже ночью вышли к строениям, примыкавшим к самому лесу. Это было одно из хозяйств хутора Харцибалда, разбросанного на большой территории Постучались в дом Дверь открыл пожилой коренастый мужчина. В хате, кроме него, оказался его сын, парень лет семнадцати-восемнадцати, Болеслав, или Болек, как называл его отец.