Фарид Фазлиахметов - Дерзость

Рассвет застал нас в молодом сосновом бору. Здесь пришлось остановиться. Дальше идти было некуда - впереди открытое поле. Вдоль опушки - санная дорога. Сняли вещевые мешки, оружие и в изнеможении попадали на снег. Отдышались. Умылись снегом. Нестерпимо хочется пить. Горячими ладонями спрессовываем в комочки белый пушистый снег и откусываем от них маленькие кусочки. Развязали вещмешки, достали сало, сухари, колбасу.

- Ребята, может, перед завтраком по маленькой, - предложил Костя Арлетинов. - Оно как-то и веселей будет. - Потом сел на вещмешок, почесал за ухом и произнес, подмигнув Козичу: - Давай начнем с твоей фляги, Михаил, легче идти будет, а то ты у нас притомился что-то.

Хлебнули из фляги по два-три глотка, потом поели всухомятку: разводить костер в этом мелколесье было опасно. Затем занялись содержимым вещмешков. Их надо было немного разгрузить. Белье, часть продовольствия и боеприпасов припрятать. За ними можно будет вернуться потом, когда в этом возникнет необходимость.

Выставив охранение, решили вздремнуть. Ни снег, ни холод не могли помешать этому. Недолгим, однако, был наш сон. Наблюдатель Миша Козич услышал чужую речь и разбудил всех. Мы с оружием на изготовку притаились за деревьями. Гитлеровцы - их было человек десять - остановились примерно шагах в двадцати от нас. Лица бойцов побледнели - никому не хотелось вот так, в первый же день, ничего не успев сделать, ввязаться в бой, который неизвестно чем может закончиться.

Миша Козич вслушивается в разговор немцев и шепотом переводит. "Один из них говорит, что без собак искать бесполезно. Второй с ним соглашается. Третий предлагает вернуться в часть".

Остальные его дружно поддержали. Это мы поняли и без перевода. Снова заскрипел снег под ногами удалявшихся немцев. Пронесло...

Но не прошло и десяти минут, как мы услышали конский топот и опять приготовились к бою. Из-за деревьев выбежала собака - обычная деревенская собака с загнутым баранкой хвостом. Костя, не выдержав напряжения, вскинул автомат.

- Не стрелять, - тихо и внятно произнес я.

Костя опустил оружие. Собака между тем, равнодушно взглянув на нас, подняла заднюю лапу, сделала метку и снова побежала к дороге. Мимо нас проехала крестьянская подвода.

- Какая умная тварь, - вытирая пот со лба, заметил Лева, - даже не тявкнула.

- Фашисты отучили, - мрачновато пошутил Миша.

Дождавшись вечерних сумерек, Николай Гришин развернул рацию и вышел на связь. Покрутил рукоятки, отстучал позывные. Мы с волнением стали ожидать ответа. И вот наконец в наушниках отчетливо запищало.

- Ну что, есть связь? - спросил я. Гришин только кивнул в ответ и стал передавать нашу первую радиограмму: "Приземлились благополучно. Хвоста нет. Не нашли Макаревича. Матросов".

Ответ не заставил себя ждать: "Поздравляю с благополучным приземлением. Район трудный. Будьте предельно осторожны. Хозяин".

- Ну, спасибо, Николай, хорошо сработал! - похлопал я его по плечу. В ответ он рассмеялся как обычно, далеко откинув назад голову с залысинами. Работал Гришин всегда с непокрытой головой.

Поздно вечером мы вышли на дорогу, которая нам доставила столько беспокойства в течение дня. Она вывела нас к какому-то хутору. Сквозь щели закрытых ставен пробивался неяркий свет. Из дома доносились мужские и женские голоса.

Лева с Костей осторожно постучали в ставни и подошли к двери. Из хаты вышел какой-то человек и спросил по-польски:

- Кто тут?

- Свои, - по-польски же ответил Миша.

Поляк сделал пригласительный жест рукой, и мы зашли в дом. В охранении остались Никольский и Арлетинов.

В хате чадно от огня лучин, комната полна молодежи: парни, девчата. Справляют рождество.

- С праздником! - бодро и весело произносит Миша.

- С праздником и вас, - недружно и тихо отвечают поляки.

Молодежь торопливо освобождает места у стола. Садимся на лавку у стены. Сейчас не до еды и питья.

Самое главное - установить, где же мы находимся. Достаю карту, разворачиваю ее и через Мишу обращаюсь к хозяину:

- Что за хутор?

Отвечает. Но на лице растерянность, глаза тревожно перебегают с одного бойца на другого. Миша без обиняков объясняет, что мы разведчики передовых частей Красной Армии, что скоро придут и регулярные войска. Он рассказывает о формировании в Советском Союзе польской армии, о ее успешных боевых действиях, о положении на фронтах и о близком освобождении польской земли от немецко-фашистских оккупантов.

Поляки переглядываются, на лицах многих появляются радостные улыбки.

Я нахожу на карте названный хутор. Отсюда до условленного запасного места встречи - там мы должны встретиться с Макаревичем - километров десять-пятнадцать.

Охотно и подробно, перебивая друг друга, поляки отвечают на наши вопросы. Выяснили, что немецких войск поблизости немного, но жандармы бывают в каждой деревне, на каждом хуторе. Установили и следующее: деревня Фридрихсгофе, возле которой мы приземлились, - это совсем не то место, где должна была десантироваться группа. Правда, ошибка в расстоянии не очень большая километров сорок.

Радовало, что поляки люто ненавидят оккупантов, одобряют мероприятия Польского комитета национального освобождения, его земельную реформу, с нетерпением ждут грядущих перемен у себя. Чувствовалось, что они будут не только лояльны к нам, но, пожалуй, станут помогать в нашей работе.

Один из поляков высказал предположение, что мы те десантники, на ликвидацию которых утром выехали две роты гитлеровцев. Что ж, вполне вероятно. Настороженность, которая еще оставалась у поляков, исчезла полностью. Нас начали настойчиво угощать самогоном, а также солеными грибами, картошкой и прочей нехитрой закуской. Мы достали кисеты. И вот уже в тесной избе смешались запахи польского самосада и моршанской махорки. Девушек угостили шоколадом.

Поели с аппетитом. Пить не стали. И без того глаза слипались. Теперь бы в самый раз заснуть богатырским сном, да нет, не можем мы себе такого позволить. Пора в дорогу.

Вышли с хозяином во двор. Договорились, что он выполнит наше задание: узнает номера, численность и вооружение воинских частей в ближайших гарнизонах. Условившись об очередной встрече, покинули хутор.

Стало теплее, опять пошел снег. Идем, как всегда, по компасу, время от времени сверяя местность по карте, идем бесшумно, соблюдая все меры предосторожности.

Леву беспокоит рана. Миша Козич шагает, опираясь на палку. Все устали, ведь на исходе вторая бессонная ночь. Гришин тяжело дышит. Ему в походе достается больше других: рация и батареи питания к ней весят изрядно.

Наконец вышли в условленный для встречи квадрат. Здесь надо ждать Макаревича.