Борис Соколов - На берегах Невы

В зале собрания было не топлено и очень холодно. Фракция коммунистов отсутствовала, проводя где-то своё собственное собрание. Часы проходили один за другим, но ничего не менялось. Только позднее мы узнали, что Ленин специально затягивал открытие, чтобы точно знать, чем разрешилась ситуация в городе. Он прекрасно знал, что демонстраторы могли прорваться к дворцу, и поэтому именно на улицах Петербурга решилась судьба Учредительного собрания.

Только в четыре часа по полудни, ровно через четыре часа, как должно было открыться собрание, появились какие-то признаки деятельности. К этому времени Ленин уже имел информацию, что кордон выдержал, и что народ начинает расходиться. Теперь он мог действовать по своему хотению. Ленин уже выиграл свою битву. Однако чтобы сделать победу более убедительной, он решил подвергнуть Учредительное собрание полному унижению. «Никакого кровопролития!» — Ленин не хотел делать из депутатов мучеников за демократию. Однако, поведение его приспешников и всей этой специально пригнанной публики, указывало, что они решили сделать из Учредительного собрания посмешище.

Зал собрания постепенно наполнялся. Кресла слева заполняли большевики, а центр и кресла справа — представители демократических партий. Несколько ведущих коммунистов заняли места на сцене. Среди них был Павел Ефимович Дыбенко, будущий палач в гражданской войне, был также и Стеклов (Нахамкес). Несмотря на русские фамилии, многие из них, как например тот же Стеклов, не были русскими. Ленин сидел в ложе слева от сцены. Он был бледен и заметно нервничал. Время от времени к нему подходил Сталин и затем удалялся. Троцкий отсутствовал. Он в это время спешно продавал Россию немцам, ведя с ними переговоры где-то на Западном фронте[15].

Я поднялся на галереи. Они все были заполнены бывшими матросами и реэмигрантами. Вооружённые до зубов, матросы были призваны производить устрашающее воздействие на собрание. Многие из них были пацанами, не видевшими фронта. Большинство вообще были дезертирами. Некоторые были пьяны. Там и сям они играли в карты. Я спросил одну из групп:

— Вы члены партии большевиков?

— Нет.

— А почему вы здесь?

— Нам приказали быть тут на всякий случай.

Их начальником был рыжий матрос с «Авроры», и я слышал, как он инструктировал их:

— Когда я подниму руку, всем кричать «Долой буржуазных наймитов!». Вы можете угрожать им оружием. Но не стрелять. Строгий приказ, сегодня больше никакой крови. Вы всё поняли?

И нескольким матросам постарше он добавил:

— Посматривайте за своими.

Я попробовал поговорить с одним из юных матросов с открытым детским лицом.

— Вам известно, что это за собрание тут будет?

— Нет, — сказал он, смущённый моим вопросом. — Я ничего не знаю о собрании. Они меня послали, но я не знаю почему.

Десять минут четвёртого. Высокий, седеющий человек, Лоркипанидзе, представитель Грузии, предложил, чтобы старейший участник собрания открыл его. Сергей Швецов, социал-революционер, с седой бородой и длинными седыми волосами поднялся на сцену. Он был встречен улюлюканьем, и с большевистской стороны раздались крики «Узурпатор» и «Капиталист». Швецов позвонил колокольчиком, призывая к порядку. Напрасно. Крики и улюлюканье продолжалось. Рассердившись, Швецов прокричал:

— Я объявляю Всероссийское Учредительное Собрание открытым!

Его слова утонули в организованном крике и гаме с галёрки. В этот момент Аванесов, секретарь большевистского Центрального комитета, перехватил колокольчик из рук Швецова и передал его Свердлову. Как по мановению руки шум стих. Наступила тишина, за которой последовали аплодисменты с галёрки и с левой, большевистской, стороны. Это продолжалось несколько минут.

— Да здравствует Ленин!

— Долой капиталистов!

— Долой интернациональных банкиров! — кричали моряки с галёрки.

Наконец, Свердлов позвонил в колокольчик и провозгласил конвенцию открытой. В его речи, которая как мы узнали, была написана Лениным, Свердлов выразил надежду, что Учредительное собрание одобрит все декреты, произведённые властью большевиков. Он требовал одобрить «диктатуру пролетариата» и отказаться от всех притязаний на демократическое государство и демократические свободы. Он предложил, в действительности, чтобы Учредительное собрание отказалось от своих целей и предало их Совету Народных Комиссаров и оставило себе функции консультативного органа при Совнаркоме. Но даже это предложение не было искренним и не отражало истинных намерений Ленина. В этом предложении Ленин просто подготавливал почву для того, чтобы несколько дней позже провозгласить, что Учредительное собрание отказалось признать «власть народа» и предпочла липнуть к власти её «капиталистических друзей». Именно поэтому он, дескать, был вынужден распустить Учредительное собрание для блага народа.

Пока Свердлов читал декларацию, я видел, как Ленин пишет записку. Он послал записку одному из лидеров своей фракции. Немедленно после речи Свердлова этот лидер встал и предложил запеть «Интернационал». Опять же этот умный приём, ставил конвенцию в подчинённое положение. Поэтому всем, хочешь, не хочешь, пришлось встать и петь «Интернационал», впрочем, большинство не пело. Речь Свердлова окончилась аплодисментами с галёрки. Из центра и правой стороны зала раздались крики: «Стыд!», «Срам!».

Последовали выборы председателя Учредительного собрания Виктор Чернов, бывший секретарь по сельскому хозяйству в правительстве Керенского, был избран 244 голосами против 151 голоса при большинстве воздержавшихся. Его вступительная речь ожидалась быть антибольшевистской. Вместо этого Чернов призывал к сотрудничеству с большевиками. Тем не менее, его речь была встречена галёркой враждебно. С галёрки неслось:

— Буржуйский лакей!

— Хватит!

— Капиталистическая гадина!

Снова и снова Чернов призывал к спокойствию и к уважению Учредительного собрания. В ответ шум и крики только нарастали и, наконец, оратора заглушили таким образом, что его слова вообще утонули в диком шуме и гаме. Я хотя и сидел спереди, во втором ряду кресел, мог слышать только часть того, что пытался сказать Чернов. Он выразил надежду, что между разными фракциями может быть найден общий язык, и Учредительное собрание означает окончание борьбы между фракциями.

Однако не только галерка продемонстрировала своё отрицательное отношение в речи Чернова, демократические партии восприняли эту речь с молчаливым раздражением; так как все они понимали, что никакого потворства, а только сильная позиция собрания могла ещё что-то спасти.