Хью Броган - Джон Кеннеди

Если революция гражданских прав оставила более глубокий след в американском обществе и, возможно, в мировой истории, чем любое другое событие времен Кеннеди, то внимание потомков привлек другой большой кризис 60-х годов — война США во Вьетнаме, которая нанесла рану национальному самосознанию, как ничто другое после Большой депрессии или даже, возможно, гражданской войны. Роль Кеннеди во втором кризисе также была важна, но она стала менее центральной, чем во время революции гражданских прав, и гораздо более спорной. Появилось что-то вроде согласия если не среди профессиональных историков и обычных людей, то среди тех, кого можно назвать классами, придерживающимися своего собственного мнения, и Кеннеди предъявляли столько обвинений в большой национальной трагедии, как никому другому, даже Линдону Джонсону или Ричарду Никсону, но существовало также весомое мнение меньшинства, что он мог и спас бы Америку от ее судьбы, если бы остался жив. Ни одна работа о Джоне Ф. Кеннеди не может считаться законченной без попыток разобраться в том, насколько правдивы эти противоречивые суждения.

Мы должны начать с того, что вьетнамский вопрос действительно существовал, он обсуждался как во времена Кеннеди, так и впоследствии, и с тех пор государственными деятелями, генералами и журналистами было сделано множество выводов.

Индокитай был той частью Юго-Восточной Азии, лежащей между Таиландом, Малайей и Китаем, которую в XIX веке колонизировала Франция. Она состояла из трех государств — Лаоса, Кампучии и Вьетнама, расположенных в низовьях великой реки Меконг. Французская империя потерпела там поражение от японцев в результате их наступления в 1941–1942 гг. и не смогла вновь утвердиться по окончании второй мировой войны, несмотря на огромные усилия старой империалистической державы. Вьетнамцы одержали решающую победу при Дьенбьенпху в 1954 году, после чего Франция сдалась. В 60-х годах французская политика уже не прибегала к военным средствам в Юго-Восточной Азии.

Итак, история этого вопроса достаточно обычна. В 1945 году пришел конец господству всех больших империй, имевших колонии за рубежом, принадлежали ли они Франции, Японии, Британии, Дании, Португалии или — совсем небольшие — Испании; все они прошли через этот процесс, длившийся около тридцати лет, когда надо было возвращать земли их коренному народу. И сразу после победы над Японией Соединенные Штаты предоставили независимость Филиппинам. Империалистические державы постарались уйти не самым худшим образом, хотя не все из них были достаточно мудры, чтобы мирно выйти из игры. Особенно французы не хотели расставаться со своими владениями, участвуя не в одной, а в двух колониальных войнах — в Алжире и Индокитае. Они потеряли обе колонии, так как французское общественное мнение бурно запротестовало против длинного списка понесенных потерь в борьбе, которая представлялась непонятной, ненужной и проигрышной. Наблюдателям следовало счесть оба эпизода поучительными (и некоторые считали). Но на крутом повороте истории они были всего лишь одними из многих.

Деколонизация в Индокитае имела одну черту, которая ее отдаляла, к сожалению, многих заинтересованных в этом, и оказывала определенное влияние на будущее. Антиимпериалистическое националистическое движение во Вьетнаме направлялось вьетнамскими коммунистами. В азиатском контексте это было неудивительно: в то же время коммунисты были у власти в Китае. По иронии, силовой фактор был вопросом престижа для Парижа. Лидер коммунистов Хо Ши Мин хорошо знал Францию. Он был одним из членов Французской коммунистической партии, являвшейся единственной партией во Франции, которая даже теоретически провозглашала деколонизацию. Он был также преданным поклонником американской антиимпериалистической традиции и направил свое бунтарство против Парижа, прибегнув к цитатам из Декларации Независимости. Во время войны он работал с американскими секретными агентами против японцев и впоследствии постоянно стремился к взаимопониманию с Вашингтоном. Ничто из этого не уменьшало тревогу правительства США по поводу того, что Хо Ши Мин продвигался вперед. Франция заявляла о необходимости помощи в ее воине с вьетнамским национализмом. В 1947 году госдепартамент убеждал посла США в Париже, что «Хо Ши Мин прямо связан с коммунистами, и должно стать очевидным, что мы не заинтересованы в том, чтобы колониальные империалистические администрации были вытеснены философией и политическими организациями, созданными и контролируемыми Кремлем»[292]. Кроме того, Франция казалась столь оскорбленной, что ее следовало поддержать в Индокитае, чтобы она могла противостоять Советскому Союзу в Европе. Затем в 1949 голу Китай был захвачен Мао Цзе Дуном и коммунистами. Единый коммунистический заговор, членом которого был Хо Ши Мин, казалось, начался задолго до этого. Вторжение в Южную Корею в 1950 году коммунистической Северной Кореи, действующей по указу Сталина, казалось убедительным доказательством тезиса, объяснявшего непонятную рекомендацию Дина Ачесона президенту Трумэну, что в ответ на вторжение должно быть, в частности, существенное увеличение помощи французам в Индокитае[293]. Францию теперь рассматривали как защиту южного рубежа против общего продвижения «Китайско-Советского блока» в Азии, так что она заслуживала того, чтобы ее поддержали. Не следовало ставить традиционный американский антиколониализм у нее на пути. Впоследствии Соединенные Штаты оплатили около 80 % военных усилий, предпринятых Францией[294].

Решение помочь французам в Индокитае не обошлось без возражений со стороны госдепартамента. Один из чиновников Дина Ачесона, Джон Оули, предупреждал, что «эта ситуация растет, как ком снега». Ачесон это проигнорировал. Американские ресурсы в Индокитае были незначительны: «Хотя французы жаловались, что наша помощь недостаточна, но поглотить ее способно и гораздо большее предприятие, чем Индокитай»[295]. Госдепартамент и объединенный комитет начальников штабов пришли к одинаковому решению не посылать вооруженные силы США в этот район боевых действий, но Соединенным Штатам теперь следовало поддержать дискредитированный империализм. Несмотря на все перемены, которые произошли в последующие шестнадцать лет, это не повлияло на их решение: Хо Ши Мину следовало противостоять. Поворотный элемент в отношениях Соединенных Штатов с Вьетнамом произошел приблизительно в 1950 году.

Вскоре предостережение Оули получило свое подтверждение. Оно вызвало глубокое противостояние держав, хотя на рациональном уровне все уже изменилось. Когда в 1953 году республиканцы сменили демократов, новый госсекретарь Джон Фостер Даллес утверждал, что целью американской политики в Индокитае является сдерживание коммунистического Китая: «Существует риск того, что, как и в Корее, красный Китай может послать свою армию в Индокитай»[296]. В 1954 году президент Эйзенхауэр обратился к известной «теории домино», когда на пресс-конференции его попросили объяснить «стратегическую важность Индокитая для свободного мира». «Перед вами — ряд стоящих фишек домино, вы трогаете первую из них, и то, что происходит с последней, — это то, что очень скоро произойдет в реальности… тогда нас ожидает, как возможное последствие событий, потеря Индокитая, Бирмы, Таиланда, всего полуострова, затем Индонезии, и вот вам придется говорить о регионах, в которых вы теряете не только материалы и ресурсы, но и многие миллионы людей… реальные последствия для свободного мира невозможно подсчитать»[297]. Другим аргументом, оказавшим впечатление на тех, кто не принимал «теорию домино», был американский престиж, «жизненно важный национальный интерес», который был поставлен на карту. В 1966 году Артур М. Шлезингер-мл. писал: «Наш интерес в Южном Вьетнаме в какой-то мере был создан искусственно, но от этого он не стал менее реальным. Наш стремительный уход сейчас отзовется зловещим эхом по всей Азии»[298]. Другими словами, мы здесь, потому что мы здесь, и американский престиж и американская справедливость требуют того, чтобы мы остались.