Адольф Гитлер. Том 3 - Иоахим К. Фест
Вопреки распространившимся ожиданиям речь Гитлера не содержала широкомасштабных предложений о мире, а ограничивалась лишь сформулированным в общих чертах «призывом к разуму», и эта перемена явилась первым документальным свидетельством пессимизма, вызванного отсутствием перспективы на заключение мира с Англией ввиду непримиримости позиции Черчилля. Дабы не показать никакого признака слабости, Гитлер соединит это выступление в рейхстаге с показной демонстрацией своей военной мощи, произведя Геринга в рейхсмаршалы и двенадцать генералов в фельдмаршалы, а также объявив о большом количестве других повышений. Но о том, как улетучились его надежды, говорит тот факт, что ещё за три дня до этого выступления он издаёт «Директиву № 16 о подготовке десантной операции против Англии» под кодовым названием «Морской лев».
Примечательно, что до этого у него не было никаких представлений о том, как продолжать войну с Англией, поскольку такая война не вписывалась в его концепцию, и даже изменившаяся ситуация не смогла побудить его кардинально пересмотреть свои соображения. Избалованный собственным везением и слабостью своих прежних противников, он верит в свой гений, в фортуну, в те шансы момента, которые научился использовать с такой молниеносной быстротой. Потому и «Директива № 16» была скорее свидетельством злобной растерянности, а не выражением конкретных оперативных планов, и на это указывает уже первая вступительная фраза: «Поскольку Англия, несмотря на своё бесперспективное в военном отношении положение, всё ещё (!) не проявляет никаких признаков готовности к взаимопониманию, я принял решение подготовить и, если будет необходимо (!), провести десантную операцию против Англии»[413] Следовательно, тут нельзя исключать и того, что Гитлер никогда не думал всерьёз о высадке в Англии, а использовал это намерение только как оружие в войне нервов. Ещё осенью 1939 года военные инстанции, в частности, главнокомандующий военно-морским флотом адмирал Рёдер, неоднократно и безуспешно пытались заинтересовать его проблемами десантной операции, и, едва дав своё согласие, Гитлер сразу же стал высказывать сомнения и говорить о трудностях, чего раньше с ним никогда не было. Уже через пять дней после одобрения им операции «Морской лев» он весьма пессимистически говорит о трудностях, связанных с ней. Он выдвигает требование о сорока пехотных дивизиях, о решении проблемы со снабжением, об абсолютном господстве в воздухе, о создании на берегу Ла-Манша обширной системы тяжёлой артиллерии, а также о крупнейшей акции по минированию — и на всё это отводит только шесть недель: «Если приготовления не будут со всей определённостью завершены до начала сентября, нам придётся подумать о других планах»[414].
Колебания Гитлера объяснялись не только его обусловленным комплексами отношением к Англии; скорее, его смущала тут и главная идея мобилизованного Черчиллем сопротивления, а именно, что мировая держава с далёкими заморскими базами обладает богатыми возможностями самоутверждения, а поэтому и вторжение в метрополию, и даже захват её ещё не означает поражения. Англия могла, используя, например, в качестве базы Канаду, все глубже втягивать его в противоборство в как бы перевёрнутом пространстве и, наконец, втравить в войну с США, чего он очень опасался. И даже если бы удался разгром Британской империи, то выгоду от этого получила бы не Германия, а — как выразился он на совещании 13 июля 1940 года — «только Япония, Америка и другие»[415]. Поэтому любое обострение войны с Англией подрывало как раз его собственную позицию, так что не только сентиментальные, но и политические доводы говорили за то, чтобы искать, не поражения Англии, а поддержки с её стороны. Исходя из этих соображений, Гитлер и формулирует — не без признаков определённого замешательства — стратегию последующих месяцев: постепенно, щадящими ударами и политическими манёврами вынудить Англию к миру, чтобы в итоге, не беспокоясь за тылы, предпринять всё-таки поход на Восток — это было исстари его idee fixe, той идеальной расстановкой сил, добиться которой он стремился до сих пор политическим путём и которую даже сейчас, при открытом противоборстве, всё ещё искал, не поддаваясь угрозе потерять присутствие духа.
Её осуществлению служила в военном плане «Осада» Британских островов немецкими подводными лодками, а также — и в первую очередь — воздушная война против Англии. Парадоксы этой концепции проявлялись в том на удивление половинчатом вовлечении сил, на основе которого Гитлер вёл это противоборство: несмотря на все усилия военных инстанций он так и не решился перейти к концепции «тотальной» войны в воздухе или на море[416]. «Битву за Британию» — ставшее легендарным воздушное сражение над Англией, начавшееся 13 августа 1940 года («День Орла») первыми массированными налётами на расположенные в Южной Англии аэродромы и радарные станции, — 16 сентября пришлось прервать после тяжёлых потерь вследствие плохих погодных условий, причём люфтваффе так и не добились ни одной из поставленных целей: не последовало ни ощутимого снижения британского промышленного потенциала, ни психологического подавления населения, ни даже завоевания господства в воздухе. И хотя адмирал Рёдер за несколько дней до того отрапортовал, что военно-морской флот готов к операции по десантированию, Гитлер отложил её «на потом». Директива ОКВ от 12 октября предписывала, «чтобы приготовления к высадке в Англии с настоящего времени и до весны сохранялись лишь как средство политического и военного давления на Англию»[417] Операция «Морской лев» была похоронена.
Военные действия сопровождались попыткой принудить Англию к уступчивости политическим путём — созданием охватывающего всю Европу «континентального блока». Предпосылки для достижения этой цели были достаточно благоприятными. Часть Европы была уже фашистской, другую часть связывали с рейхом симпатии либо договоры, а ещё какая-то часть была оккупирована либо побеждена, и эти поражения вынесли наверх имитаторский фашизм, едва ли имевший до того достойное упоминания количество приверженцев, но, тем не менее, обладавший теперь властью и
