БондиАнна. В Россию с любовью - Анна Чапман

Пару минут мы просидели молча в ожидании шампанского, на которое пал выбор «крестного отца Кремля».

— Как ты зарабатываешь на жизнь? — резко спросил Борис, когда официант удалился.

Сначала я удивилась, ведь он забирал меня из офиса. Да и накануне я не раз упоминала фонд. Но тут до меня дошёл истинный смысл вопроса.

— Честно, — ответила я.

А что тут ещё скажешь.

Подробности Борису были не нужны — обсуждать мы должны были ЕГО.

— И только?

— И только. — я отвечала предельно чётко, чтобы Борис понял: если ему хочется поразвлечься, то лучше позвонить одной из тех шестнадцатилетних девушек, с которыми он вчера проводил время в «Бурджи».

Борис всё понял правильно. Тактично кивнул и поднял бокал:

— За знакомство!

Я отсалютовала своим.

Кто-то за соседним столом оживлённо обсуждал вчерашний футбольный матч. Борис услышал и стал увлечённо рассказывать:

— Это я Роме рассказал, что покупка футбольного клуба даёт политическое влияние. Я рассчитал, что инвестиции в популярный клуб, несоизмеримо выгодней, учитывая уровень влияния на народ, которое ты приобретаешь.

Я понимала, что он имеет в виду покупку Романом Абрамовичем клуба «Челси». Футбольной болельщицей я не была, но про «Челси» слышала часто.

— Он, как всегда, спёр мою идею, — закончил свой рассказ Борис.

Из рассказа можно было заключить, что Рома — так Борис его называл — способный парень. И что именно он, Борис, научил этого «паренька» всему, что тот знает. Не только тому, что футбол — ключ к политике, а вообще всему.

— А что ещё имеет стратегическое значение? Кроме футбола? — мне было по-настоящему интересно.

Борис задумался на секунду:

— Ну, вода. Ты не понимаешь, мы с Бадри это поняли давно…

Он верил, что миром будет править не тот, у кого нефть, а тот, у кого доступ к воде.

— Я, — рассуждал он, — стратег. Если вы собираетесь заниматься политикой вдолгую, вам должно принадлежать как можно больше водных ресурсов. Вот я купил «Боржоми», и теперь в Грузии вода на восемьдесят процентов моя.

За разговором время пролетело незаметно. Через час Борис вернул меня на работу и уехал. Время этого человека было расписано по минутам — или ему хотелось так думать.

Мичели как раз смотрел в окно, когда к офису подъехал чёрный «Мерседес» и высадил его подчинённую.

— Это был он? — спросил Николас из чистого любопытства.

— Он…

Николас оглядел меня с ног до головы и выдал:

— Даже не удивлён.

Я улыбнулась и вернулась к работе.

Мы стали видеться. Борис заезжал за мной раз в неделю. Оказалось, наши офисы располагались друг от друга буквально в двух минутах езды. Я жила рядом с офисом, так что иногда он подхватывал меня из дома, мы вместе обедали.

Говорили много и обо всём. Борис рассказывал про свой футбольный клуб. Про мясо, которое вялил в своём имении. Про собак, которые постоянно норовили это мясо сожрать. Он говорил со мной так, будто я была не случайно встреченной соотечественницей, а старой доброй знакомой, с которой без проблем можно пооткровенничать. А я его слушала и восхищалась.

Борис был невероятно умным человеком с необычайно сильной энергетикой. Судя по общению, он всегда знал решение любой проблемы. А уж что на самом деле творилось у этого человека внутри — одному Богу было известно.

— Слушай, а почему ты со мной не спишь? — как бы невзначай спросил Борис однажды за обедом. Мельком так спросил, как люди спрашивают о погоде или об общих знакомых.

Этот вопрос поставил меня в тупик. Как мужчина он, мягко говоря, был не в моём вкусе.

— Потому что не стоит портить сексом такие приятные отношения. — я решила поддержать несерьёзный тон.

— Дружбу сексом не испортишь! — оживился Борис. Но в его голосе звучал скорее азарт спорщика, чем реальный интерес.

— Давай не будем проверять, — попробовала я слить эту тему. Мне и правда не хотелось портить наши добрые, хоть и странноватые отношения.

— Как даме угодно, — не стал настаивать он. — Но моя репутация сердцееда страдает.

Борис на некоторое время замолчал. Принесли еду.

— Но если передумаешь… — вдруг поднял он голову от тарелки. В этот раз тон его не был ироничным.

— Ты узнаешь об этом первым, — так же серьёзно ответила я.

Больше мы к этой теме не возвращались.

Борис не выносил одиночества, поэтому я часто слышала в трубке его голос: «Я заеду за тобой». Он не спрашивал, свободна ли я и хочу ли его видеть. Впрочем, мне очень льстило, что он сам проявлял инициативу.

Порой мы случайно сталкивались в каком-нибудь модном заведении, и Борис непременно подходил с бокалом шампанского, чтобы поздороваться.

Ещё он взял в привычку приглашать меня на серьёзные мероприятия и встречи. Жена Бориса безвылазно сидела в их имении в графстве Суррей. Прийти на встречу с важными людьми в компании какой-нибудь малолетки, у которой собственных мыслей хватало на пару минут, было несолидно. Я же отлично вписывалась в круг его общения. Борису это было удобно, а мне — интересно.

Я никогда не пыталась заговорить с ним о бизнесе, увлечь своим проектом или попросить денег. Рядом с Борисом я открывала для себя другой мир — мир большой политики и огромных капиталов. Я привыкала общаться с представителями этого мира и непрестанно училась.

Говорить с Борисом было просто. Ему очень важно было знать, что к нему относятся как к уникальной, умной и влиятельной личности, а дальше он был готов говорить и говорить сам. Я слушала его с искренним интересом, ведь это был рассказ об истории моей страны со всеми её закулисными интригами и коварными играми, да ещё, что называется, из первых уст.

Шло время. Градус откровенности повышался, и Борис много рассказывал про параноидальный страх, что за ним следят, что на него готовят покушение. Поэтому он нигде не появлялся без охраны. Даже получив британское подданство, он опасался покидать пределы Англии, несмотря на то что очень хотел повидать свою мать, жившую на его вилле на мысе Антиб во Франции. Боялся, но всё же покидал.

Борису нравилось утверждать, что, хотя все его считают математиком с дьявольским умом, сам он живёт эмоциями и интуицией. Он постоянно рассказывал про своих жён, которых к тому времени насчитывалось три — две официальных и нынешняя, с которой он не узаконил отношения. Говорил про своих шестерых детей и внуков.