Елена Арсеньева - Репетиция конца света

Тут Воропаев, конечно, сильно погрешил против истины, однако и Ольга, и Люба ничего не заподозрили и приняли его слова за чистую монету. Ведь он знал так много... Он все говорил точно. Наверное, и тут не врет.

Теперь уже Ольге пришлось поддерживать двоюродную сестру под локоток.

– Но одним из самых дельных советов он пренебрег, – как ни в чем не бывало продолжал Гоша, крутя и вертя свой кошмарный букет, до которого, понятное дело, ни одна из сестер теперь и дотронуться не желала. – Так, например, я посоветовал ему немедленно сообщить тебе, Люба, что деньги со своего счета он практически все израсходовал, поэтому в случае его смерти ты ничего не приобретаешь, кроме лишних заморочек. Кстати, ты вообще учла, что при исчезновении человека он только через год признается без вести пропавшим и лишь через пять или шесть лет, точно не припомню, наследники имеют право наложить лапу на его имущество? Так что, даже если бы на счету Олега было не двести пятьдесят долларов, а гораздо больше, тебе пришлось бы подождать. С другой стороны, нет худа без добра, верно? За эти пять-шесть лет и на двести пятьдесят долларов набежит какой-никакой процентик, она малость потолстеет, эта хиленькая суммочка...

Ольга так резко отпрянула от сестры, что Люба чуть не упала.

Как это – двести пятьдесят долларов? Любка уверяла их, что на счету Олега как минимум пять тысяч, а взять она их не может, пока не будут исполнены какие-то там формальности насчет пропавшего бесследно мужа. Но как только – так сразу рассчитается. А теперь что выясняется? Чем она рассчитается? Двумястами пятьюдесятью долларами? И когда? Через пять-шесть лет?

А может, Гоша их на пушку берет?

Но достаточно было взглянуть на Любку, чтобы удостовериться: все правда. Все правда!

– Так, значит, ты нам врала? Врала? – взвилась было Ольга, но Люба так на нее глянула, что та осеклась. Отчего-то невыносимо страшно стало стоять рядом с этой женщиной. Как будто рядом с чужой. Вообще что-то нечеловеческое вдруг в ней проглянуло.

– Это правда, что тебе Олег все рассказал? – спросила Люба резко, и Ольге показалось, будто ее голос высекает из воздуха искры, как рашпиль из металла.

– Ты же и сама понимаешь, зачем спрашиваешь? – ответил Гоша, и мягкость из его голоса тоже исчезла. У Ольги на миг перехватило дыхание, когда она поняла, сошлись... достойные противники сошлись! Люба, ее сестра, которая всегда была просто бабенка, такая же, как все, ну, может, поугрюмее прочих, а потом она вдруг взяла – и решила избавиться от мужа, да не просто решила, а придумала, как это сделать, и не просто придумала, но и сумела Володю, Ольгиного мужа, в это вовлечь, причем не на один раз его, чувствуется, завязала, а на очень долгоиграющую работенку подрядила. На работенку пусть рисковую, но очень доходную...

И Гоша был сейчас не такой, каким запомнился Ольге. Не просто веселый лоботряс, девчачий баловень. В нем что-то погасло, но в то же время зажглось. Светлое угасло, а зажглось нечто темное, мрачное, опасное. Он не побоялся начать этот разговор с Ольгой и Любой не потому, что они всего лишь женщины. Если бы сейчас против него вышли Володя и его напарники Сайков с Басаврюком, Гоша держался бы точно так же свободно, раскованно, бесстрашно. Ольга с Любой оказались для него не более чем ступеньки на подступах к мужчинам. Как всегда, они ему совершенно не нужны сами по себе. У Гоши были какие-то конкретные дела, ну а женщины...

У Ольги защемило сердце от сознания, что в очередной раз она оставалась для этого недосягаемого, незабываемого человека пустым местом. У нее даже глаза защипало от приступа внезапного горя. Зажмурилась, чтобы не выкатилось ни слезинки. И подумала, что существовал бы в самом деле дьявол – она бы душу ему продала сейчас, сию минуту только за то, чтобы хоть однажды Гошка посмотрел на нее по-другому. Чтобы увидел в ней не ничтожество женского пола, а женщину, которую он хочет в своей постели...

О душе его, о сердце Ольга сейчас не думала. Она знала, что путь к сердцу мужчины лежит через... нет, совсем не через желудок, как принято говорить. Затронешь его естество – глядишь, и к душе подберешься. Ну а нет... опять, значит, он уйдет на годы и годы, а снова встретятся, когда она уже старухой будет?!

Сквозь этот сумбур, который устроила в ее голове внезапно ожившая прежняя любовь, до Ольги внезапно начало доходить, что, пока она пытается совладать с разбитым сердцем, Люба и Гоша о чем-то переговариваются – быстрыми, короткими фразами, словно два вооруженных ножами противника, которые топчутся друг против друга, делают пробные выпады, отступают, глаз друг с дружки не сводят – и в то же время точно знают, что смертельного удара не нанесут, а поладят, разойдутся друзьями.

– Так что ты хочешь? – спросила Люба.

Он смотрел исподлобья и медленно, с расстановкой, объяснил – что. И четко, коротко – как это сделать. Все у него было продумано, каждая деталь.

У Ольги от его слов похолодели руки. Да... Давно они не виделись с Гошей. Перед ней и в самом деле был другой человек. Но и такого его – страшного! – она любила, как девочка-семиклассница любила ослепительного черноглазого красавца из выпускного 10-го «Б».

– Что ж они тебе сделали? – спросила Люба, которая изо всех сил старалась держаться спокойно, но тоже, чувствовалось, была потрясена.

Он только усмехнулся. Ничего объяснять не стал. Не захотел. Так, между прочим, они никогда и не узнали, какая причина вынудила его заказать Юлю Карасеву только потому, что она была дочерью своего отца.

– И тебе это очень надо? – пытливо посмотрела на него Люба.

Он кивнул.

– Сколько ты готов за это заплатить?

– Ну, думаю, вам достанется «Ауди-100» хахаля этой самой Юли. Стоит машина тысяч тридцать, никак не меньше. За сколько толканете – все ваше. Вдобавок он весь, как новогодняя елка, златом-серебром и брюликами увешан. Ну и девушка тоже украшает себя не слабо. От себя могу добавить все свои сбережения – пять тысяч баксов наличными и кое-какие очень не слабые акции на общую сумму двадцать тысяч. Могу дать аванс, расплатиться по исполнении, могу сделать полную предоплату. Если этих денег мало, могу квартиру продать. Тоже тысяч на двадцать потянет. Мне, честно, теперь совершенно все равно, что со мной будет, где буду жить, как...

– С кем... – в тон ему продолжила Люба, и он вяло кивнул:

– Ну, вообще-то да.

– Я хочу, чтобы ты... – выпалила вдруг Ольга – и осеклась, так сверкнули обращенные к ней потемневшие глаза сестры:

– Ты чего рот разеваешь? Да твое дело здесь вообще сторона!

Ольга чуть не захлебнулась яростью. Давно ли Любка притащилась к ним за помощью, униженно просила... обманщица чертова! Конечно, мозги у нее работают как надо, она нашла Володе и его друзьям постоянный и не очень пыльный источник дохода, но все-таки какое право она имеет вот так рявкать на Ольгу, тем более в присутствии Гоши?!