Леонид Шебаршин - Рука Москвы. Разведка от расцвета до развала.

КГБ играл активнейшую роль на всех этапах афганской эпопеи, от организации переворота до вывода войск.

Наши советники учили сотрудников Службы государственной информации (позже преобразованной в Министерство государственной безопасности), во главе которой стоял нынешний президент Афганистана Наджибулла, помогали афганцам разрабатывать и проводить оперативные мероприятия, ставить деятельность СГИ на прочную организационную основу.

Именно в ходе этого взаимодействия была разработана и практически осуществлялась концепция установления договорных отношений между афганскими властями и вооруженными формированиями оппозиции. Это была сложная, кропотливая работа, требовавшая детальной осведомленности о положении дел в стане противника, о взаимоотношениях предводителей отдельных племен, кланов, групп. Отыскивались посредники, которые помогали устанавливать нужные контакты, велись длительные переговоры. В обмен на согласие прекратить огонь оппозиционеры получали продовольствие, деньги, оружие. Договоренности часто нарушались обеими сторонами. Власти нередко не выполняли своих обязательств, оппозиционеры — своих. Война продолжалась по всему Афганистану, но работа СГИ давала существенный результат. Оппозиция не смогла создать единого антиправительственного фронта не только в силу своих внутренних органических разногласий. Усилия ЦРУ США и пакистанской военной разведки, направленные на сплочение оппозиции, уравновешивались усилиями органов государственной безопасности Афганистана, опиравшихся на поддержку КГБ СССР. Военные разведчики устанавливали и успешно развивали отношения со многими лидерами оппозиции, в том числе и с известным Ахмад-шахом Масудом.

Работа с вооруженными формированиями связана с риском. В 1990 году заместитель министра госбезопасности Афганистана Джалал завершил сложные переговоры с одним из крупных формирований оппозиции на западе страны. Во время торжественной церемонии примирения в Герате Джалал был расстрелян в упор очередью из автомата, прошившей ему грудь. Находившийся рядом с ним губернатор Герата Халекъяр был тяжело ранен.

Афганцы доброжелательны, радушны, гостеприимны, но они могут быть коварными и безжалостными. Горе тому, кто это забывает.

Не только руководителем, но и душой СГИ был Наджи-булла. Мне доводилось много слышать о Наджибулле еще в Тегеране, затем в Центре. Говорили о нем с нескрываемым уважением и теплотой. Многочисленные личные встречи в последующем подкрепили заочно сложившееся о нем благоприятное мнение. Наджибулла молод и монументален — фигурой, осанкой, манерой поведения. Он умен, способен быстро усваивать новое, лишен предрассудков, которыми было сковано не без помощи советских друзей афганское партий-но-правительственное руководство. Наджибулла— великолепный оратор и рассказчик, мастер остроумной импровизации, что так ценится на Востоке.

Но президент — истый афганец, способный на хитроумные маневры, никогда не закрывающий путей к самым, казалось бы, немыслимым компромиссам, чуткий к изменениям обстановки. Загадочное возвращение Б. Кармаля из Москвы в Кабул в 1991 году было санкционировано Наджибуллой. Ни одна советская организация, включая КГБ, вопреки некоторым сообщениям печати, участия в этом деле не принимала. Подобные неожиданные ходы в отношении политических соперников Наджибулла способен принимать и впредь.

Наджибулла может замкнуть длинный перечень тех, кто верил в мудрость советских лидеров, последовательность политики Советского Союза, отстаивал советские интересы и полностью полагался на то, что великое государство защитит его от всех напастей.

Советская политика никогда не считалась со своими малыми союзниками. В тридцатые годы были физически уничтожены руководители Коминтерна, в конце сороковых отданы на растерзание иранской монархии азербайджанские и курдские демократы. При Хрущеве были сброшены все руководители стран «народной демократии», а при очередном зигзаге советской политики — их преемники.

1 мая 1986 года после месячного пребывания в Советском Союзе «на отдыхе и лечении» в Кабул возвращался генеральный секретарь Народно-демократической партии Афганистана, председатель Революционного совета Бабрак Кармаль.

Афганский лидер, чья поездка в братскую страну начиналась безоблачно и радостно, был потрясен и обескуражен. В Москве, в ходе дружеских бесед, ему дали ясно понять, что ситуация в мире и в Афганистане меняется, что сам он устал нести тяжелейшее бремя руководства революционным народом и настал момент уступить пост номер один — генерального секретаря — кому-то из своих более молодых коллег. Ему говорили о его великих заслугах перед афганским народом, о выдающемся вкладе в дело революции и укрепление афганосоветской дружбы, о любви и искренней признательности, которую питают к нему советские руководители, весь советский народ. Афганскому лидеру напоминали об обстоятельствах его прихода к власти. От него же требовалось одно — добровольно и публично заявить об уходе в отставку. За ним останется пост председателя Революционного совета. Государственная должность позволит ему, Кармалю, трудиться на благо афганской революции, пользоваться почетом и уважением.

Первоначально у советской стороны не возникало сомнений, что Кармаль последует разумному и доброму совету и сделает требуемый шаг в сторону. Он принадлежал прошлому и уже не вписывался в формирующиеся концепции нового советского мышления. Самостоятельной внутренней базы у Кармаля не было, он перестал считаться со своими коллегами, и именно они повели сложную интригу, завершавшуюся беседами в Москве. На протяжении последних семи лет Кармаль так часто и убедительно повторял, что он коммунист, безгранично преданный КПСС и Советскому Союзу, что ему верили. Главное же понимали все — в Афганистане советские войска, во всех афганских учреждениях, во всех партийных комитетах — советские советники, у Кармаля нет ни малейшего простора для маневра. В Москве подошли к судьбе своего союзника просто и по-деловому, в той привычной манере, в которой всегда решались внутрипартийные кадровые вопросы: хочешь не хочешь, а надо. Никого, разумеется, не интересовала такая мелкая техническая подробность, как состояние здоровья Кармаля. Оно оказалось гораздо лучше, чем ожидали в Москве. Никто не догадался заблаговременно проинструктировать врачей, и они добросовестно констатировали, что даже хроническая болезнь печени не имеет угрожающего характера. Пациент должен только воздерживаться от употребления спиртного. Для Кармаля это не было проблемой, он давно уже покончил с пристрастием к алкоголю.