Дмитрий Лоза - Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию.

Через два часа нахождения в Мукдене батальон был поднят по тревоге. Мы получили приказ разоружить японскую танковую часть в близлежащем секторе города. Пятикилометровый марш-бросок, и мы достигли цели — военного гарнизона танковой бригады японцев. Окружили его нашими «Шерманами» — все оружие на боевом взводе, в полной боевой готовности. Нам было приказано открывать огонь по гарнизону при малейшем признаке сопротивления.

Создал группу парламентеров в составе начальника штаба батальона, гвардии капитана Николая Богданова, переводчика и двух сержантов. Все с оружием. У Николая Радина загорелись глаза. Он хотел присоединиться к «посланцам» в стан врага. Я погрозил ему пальцем, уняв его пыл. Группа с белым флагом направилась в расположение неприятеля. Прошло около 30 томительных минут. Парламентеры, наконец, показались в воротах. С ними вышагивал японский офицер. Подойдя ко мне, он с холодной ненавистью в голосе, на чистом русском языке сообщил, что бригада получила приказ от их командования о сдаче оружия. «Каким инструкциям мы должны следовать?» — спросил он меня.

Мы потребовали сдать все стрелковое оружие, определили порядок движения и парковки танков и других боевых транспортных средств, уточнили расположение пунктов сбора военнопленных, которые начальник штаба батальона Богданов показал офицеру на плане города. Японский капитан высказал свое понимание инструкций и возвратился к своим. Мы с волнением ждали выполнения наших требований. Прибыло бригадное начальство, чтобы наблюдать за процедурой сдачи. Я проинформировал их о сложившейся ситуации.

Примерно час прошел в ожидании. Мы были готовы к разного рода неожиданностям. Внезапно послышались звуки заводимых танковых двигателей. Через некоторое время в воротах появился легкий грузовик, позади него следовали несколько автобусов штаба, а за ними танки — выходила бригадная колонна. Ведущий танк подошел к моему «Шерману» и остановился. Мне был вручен список личного состава и вооружения бригады на русском языке. Очевидно, что это была работа капитана, ведшего переговоры. Командование бригады первым сложило оружие. Их немедленно посадили в две легковушки и под охраной отвезли в штаб корпуса.

Почти весь остаток дня мы принимали капитуляцию японских танкистов. Справедливости ради надо сказать, что даже в этот трудный и позорный для японской армии период ее офицеры и солдаты выполняли все пункты инструкции относительно сдачи оружия и оборудования. Военная дисциплина поддерживалась до последнего рокового момента, когда более тысячи солдат и офицеров бригады стали военнопленными. Но вот отдана по-японски команда, и бывшие танкисты под усиленной охраной отправились в Мукден, в пункт сбора военнопленных.

У каждого пункта временного сбора оружия и постановки танков дежурила группа батальонных наблюдателей: офицер и два-три младших командира. Богданов их снабдил выписками из штатной ведомости бригады о количестве того или иного вида оружия и боевой техники для контроля и учета поступления последних. Старший группы периодически докладывал в штаб батальона, а оттуда обобщенные данные поступали ко мне. Эти сведения через определенное время по радио я передавал в штаб бригады.

Николай Радин облюбовал группу Ивана Корчака, собиравшую стрелковое оружие. Он был неравнодушен к пистолетам и, видать, очень хотел пострелять из японского. Поэтому наш Миклош, как иногда его называли на венгерский лад, пристроился поближе к заветной цели.

Интересно было наблюдать за поведением вражеских солдат и офицеров, сдающих оружие и другую военную амуницию. Одни это делали спокойно, другие — явно нервничали. Особенно привлек мое внимание один офицер — командир танковой роты. Он с дрожью в руках отстегнул от ремня самурайский меч, подержал его несколько минут почти на вытянутых руках, крепко поцеловал и только тогда, бережно положив его на землю, отошел, низко опустив голову.

Я попросил Радина принести мне этот меч. На нем гравировка — 1850 год. Ого! Почти сто лет он служил династии японских военных. Можно понять огромное чувство горечи последнего обладателя семейной реликвии.

Я оставил себе необычный, можно сказать, исторический трофей, а когда через два года уезжал учиться в военную академию — передал своему преемнику, сказав, что это меч старых самураев и гордость гвардейского первого батальона, наказав беречь его вечно! И берегли командиры, передавая друг другу, до конца 60-х годов, когда часть была расформирована, а меч отправлен на далекие армейские склады.

Итак, поставленная задача батальоном выполнена — боевая единица Квантунской армии перестала существовать. Доложил об этом в штаб бригады. Жду дальнейших распоряжений. А пока я обратился к капитану, который вел переговоры с японской стороны, с вопросом: «Капитан, откуда вы так хорошо знаете русский язык?» Выдержав паузу, он ответил с явным вызовом в голосе: «Это была моя обязанность». Я улыбнулся. Хотелось ему резануть: «Спустись, милок, с неба на землю! Ваша песенка спета!», но не стал ничего говорить.

Профессиональное любопытство потянуло меня взглянуть поближе на японские танки. Я и другие офицеры управления батальона направились к месту их стоянки, захватив с собой японского капитана. Я обошел один из танков кругом. Этими танками можно было разве что папуасов в колониях гонять, для серьезной современной войны они не годились.

— Господин капитан, как вы собирались с такими танками вести бои с советскими «Т-34» и американскими «Шерманами»?

— Господин капитан, была бы война, было бы видно — на ваши пять тысяч танков у нас нашлось бы двенадцать тысяч солдат, готовых пожертвовать собой, — ответил японец, не скрывая своей огромной ненависти к нам. Мне подумалось, что в словах побежденного противника была пусть малая, но неопровержимая истина. «Смертники» — это безусловно сильное оружие, особенно при хорошей организации его применения. Нам совсем недавно на полустанке Бахута пришлось с ним познакомиться. Правда, их атака не принесла серьезного вреда, но готовность летчиков пожертвовать своей жизнью произвела впечатление.

Война с Японией стремительно приближалась к финалу. Части и соединения складывали оружие. Квантунская армия, подобно кому снега на солнце, таяла ежедневно, ежечасно. Наступило 3 сентября. День победы над Японией! Встречали его почти по-будничному. Не было той шквальной радости, что всплеснулась 9 мая там — на далеком западе. Ту Победу все ждали и добывали долгих 1418 дней и ночей. Эту — менее месяца.