Александр Пресняков - Над волнами Балтики

Глаза одновременно наблюдают за целью и определяют высоту до воды. Непрерывно удерживаю нос самолета чуть впереди обрамленного пеной корабельного волнореза. Судно уже совсем рядом. Пора...

- Бросил!

А борт транспорта, его труба и надстройки уже стремительно наплывают на самолет, мгновенно проносятся под крылом и исчезают из поля зрения.

- Торпеда идет! - кричит Иванов. - Транспорт взорвался! Фотографируем.

Энергичным движением штурвала ввожу самолет в разворот. Транспорт теперь в стороне. Окутанный облаком дыма и пара, он медленно валится на бок, уходит под воду. Свинцовые волны лижут борта, набегают на палубу. Через минуту под нависшим над водой облаком дыма виднеются только обломки.

- Возвращаться, пожалуй, нам лучше над Финским заливом, - говорит Иванов хрипловато. - Около его устья войдем в облака и возьмем курс домой. Долг отплатили, теперь умирать не положено.

"5 октября. Молодец Эрих! Сегодня летал на дальнее крейсерство и потопил вражеский транспорт водоизмещением в семь тысяч тонн.

Погода была явно нелетная. По маршруту почти непрерывно лил дождь. Местами машина подвергалась обледенению. Но он проскочил, прорвался в центральную Балтику, обнаружил фашистское судно и потопил его. Вот что такое воля, настойчивость, смелость в сочетании с прекрасной техникой пилотирования..."

Не ошибся Пономаренко, когда в Сибири поверил незнакомому летчику. Тот не подвел. Примечательно, что эту победу он одержал на "Бостоне", который нам подарил Ред Скелтон. Передавая нам подарок, конечно, он уж никак не рассчитывал, что в первую схватку с врагами его самолет поведет наш советский немец-антифашист Эрих Гептнер.

"12 октября. Целую неделю низкая облачность, морось, туманы не пропускали нас в Балтику. Летали только на минные постановки в ближнем районе. Но сегодня в Балтийское море проскочил лишь Борзов. Пожалуй, не пролетел, а прорвался в дожде, в снегопаде, на бреющем через Эстонию в Рижский залив, торпедировал вражеский транспорт и возвратился домой.

Штурман полка Никита Дмитриевич Котов вылез из самолета и удивленно сказал:

- Неужто до дома добрались? Я всю дорогу его убеждал, что лететь невозможно. А он ни в какую. Так в прорвались туда и обратно на его самолюбии".

"14 октября. Не вернулся из крейсерства экипаж командира звена второй эскадрильи Александра Самедова. В первой радиограмме он сообщил: "Атаковали и потопили транспорт в пять тысяч тонн". Во второй стрелок-радист Бубнов успел доложить: "Атакованы истребителями". На этом связь оборвалась.

Из "могикан", воюющих с сорок первого года, во второй эскадрилье теперь остались экипажи Николая Победкина и Петра Летуновского. Старший лейтенант Александр Самедов со штурманом лейтенантом Александром Копыловым также воевали с первого дня. Сколько раз они вырывались из зенитного шквала, отбивались от атак истребителей! На их счету уже числились три потопленных транспорта. Казалось, они уж не могут погибнуть. И вдруг...

Расстроившись, даже забыл про свой день рождения. Напомнил за ужином Николай Иванов.

- Крепись, командир, - сказал он тихонько, поднимая стакан. - Мы ведь сегодня вместе родились. Наверное, и умирать нам вместе придется, в одном самолете, в одном бою. Давай поднимем за светлую память погибших и за нашу победу".

"16 октября. На самолете "Мы сделаем" Петр Федорович Стрелецкий потопил танкер противника водоизмещением пять тысяч тонн. Громадина тонула восемь минут. После ее погружения на поверхности воды еще плавало много вражеских солдат.

Удачливую машину подарил нам Ред Скелтон. Второй крейсерский вылет и вторая победа".

"19 октября. Павел Колесник потопил еще одни транспорт. Уже при возвращении, в Ирбенском проливе, неожиданно наскочил на вражеский сторожевик. Наверное, фашисты находились в высокой готовности, так как в его самолете обнаружено много пробоин".

"20 октября. Снова летали на крейсерство. Примерно в том месте, где вчера обстреляли Колесника, обнаружили тральщик водоизмещением семьсот тонн. Неожиданно появившись из дождевой завесы, мы с ходу атаковали его. Фашисты заметили нас лишь тогда, когда самолет оказался над палубой. Сразу ударили из двух "эрликонов" и нескольких пулеметов. Но тут рванула торпеда, и все закончилось. Домой прилетели благополучно.

По-видимому, противник пытается организовать прикрытие своих коммуникаций расстановкой боевых кораблей по пути движения транспортных судов. Иначе зачем бы вражеский тральщик болтался в одном районе несколько суток?"

"1 ноября. В последние дни октября экипажи Васильева, Чернышова, Разгонина, Бунимовича, Стрелецкого, Гептнера, Летуновского провели успешное крейсерство.

В эти октябрьские дни произошло неожиданное изменение и в нашем экипаже. Мой штурман Николай Дмитриевич Иванов женился на своей Тосеньке, теперь уже Евстолии Михайловне. Обошлись без фаты и парадного сюртука, зато в добрых пожеланиях недостатка не ощущалось".

"2 ноября. Такой крупной победы у нас еще не было. Петр Летуновский со штурманом Николаем Демченко потопили вражеский транспорт водоизмещением более десяти тысяч тонн.

Несмотря на плохую погоду, огромное судно шло в охранении двух сторожевых кораблей. Маскируясь в нижней кромке нависших над морем дождевых облаков, Петр незаметно сблизился с конвоем и внезапно атаковал противника. Фашисты так растерялись, что начали стрельбу лишь после взрыва торпеды. Маневрируя в сильном огне, Летуновский продолжал кружиться над транспортом, фотографируя его погружение. Медленно накреняясь на правый борт, транспорт через минуту лег полностью на борт, затем перевернулся кверху килем и на шестой минуте скрылся под волнами. Не прекращая стрельбы, сторожевые корабли подошли к месту его погружения и, спустив шлюпки на воду, начали спасать плавающих солдат. Видимо, не одну сотню фашистов отправил на дно Балтийского моря этим мастерским ударом экипаж Петра Летуновского".

"5 ноября. Позавчера в честь годовщины Великого Октября открыл свой боевой счет командир нашей эскадрильи капитан Константюк. Вместе со штурманом Петром Кошелевым они обнаружили и потопили вражеский транспорт водоизмещением пять тысяч тонн.

Вчера мы не летали из-за сильного ухудшения метеоусловий. А сегодня майор Борзов приказал мне произвести разведку погоды. Над Эстонией мы попали в сильнейшее обледенение и чуть не разбились. Постепенно нижняя кромка тумана прижала нас к самым макушкам деревьев, но мы продолжали лететь по маршруту на бреющем. Вдруг началась сильная морось, и машина почти мгновенно покрылась ледяной коркой. Лед нарастал интенсивно. Самолет стал тяжелым, неповоротливым. Кое-как развернувшись, полетели обратно. Однако машина быстро теряла скорость, Моторы ревели на полном газу, но их мощности уже не хватало. А толщина ледяного слоя все увеличивалась. Верхушки деревьев мелькали под крыльями, чуть не цепляли за фюзеляж. Еще немного, и мы сядем на лес на территории, занятой врагом. В последний момент я сбросил торпеду. Освободившись от тысячекилограммового груза, самолет стал легче. Его скорость увеличилась километров на двадцать. А секунд через пять или семь мы выскочили из мороси. Медленно освобождаясь от ледяного плена, самолет лишь минут через сорок обрел свою обычную маневренность. Мы потеряли торпеду, в Балтику не пробились".