Теодор Кранке - Карманный линкор. «Адмирал Шеер» в Атлантике

Абордажная команда обнаружила, что обстрел не нанес судну большого ущерба. Пара снарядов попала в мостик, погрузочный кран на носу пришел в негодность. Но работа нашлась для хирурга-лейтенанта Конрада и его подчиненных. На палубе распростерся один мертвый голландец, а четыре малайца получили сравнительно серьезные ранения и требовали внимания. Один или двое из них были ранены осколками снарядов — должно быть, снаряды первого залпа главного калибра «Шеера» упали в самой близости от парохода. Раны другого малайца были не так серьезны. Раненых уложили на ближайшую крышку люка, раны их обработали, зашили и перевязали. После этого им сделали успокоительные уколы, осторожно перенесли на шлюпки и переправили на «Шеер», положили на носилки и сразу же доставили в операционную, где главный хирург Шведер уже все подготовил для приема пациентов.

Обыск голландского корабля практически ничего не дал. Сначала никак не открывался корабельный сейф, и один матрос из абордажной команды решил открыть взрывом, сложив несколько ручных гранат. Сейф не открылся, но взрывной волной его выбросило из каюты. В конце концов пришлось отозвать назад голландского старпома, который знал шифр. В сейфе тоже не нашлось ничего важного: несколько писем, посылки с объявленной ценностью и деньги.

От запертых холодильных камер судна тоже не было ключа. Провозившись до седьмого пота, немецкий моряк сумел их открыть. Первыми лежали яблоки, в этих местах деликатес. А за ними стоял ящик, который обещал нечто интересное. Его осторожно подняли, вынесли и открыли! В любое другое время содержимое ящика обрадовало бы немецких моряков, но, увидев его, они хором застонали — это были яйца! Вот уж без чего на «Шеере» легко бы обошлись…

В 12.30 взорвались подрывные заряды, установленные на борту «Рантау Пантьянга», и вскоре судно, которое заставило «Шеер» хорошенько побегать и опять выдало его координаты британцам, ушло под воду.

Глава 23

В ОКРУЖЕНИИ

Пленников едва успели поместить в отведенные им помещения, как снова зазвучала тревожная сирена. Но в этот раз череда сигналов отличалась от обычной: короткий-короткий-длинный-короткий, короткий-короткий-длинный-короткий. Моряки насторожились: это был сигнал Fliegeralarm — воздушной тревоги. С тех пор как «Шеер» покинул северные широты, никому и в голову не приходило, что можно опасаться угрозы с воздуха, но вот она тут как тут.

Вдалеке на фоне серых дождевых туч медленно двигалось крохотное пятнышко. Это был самолет, но неизвестно, какого типа, ибо с такого расстояния разглядеть его было невозможно; судя по высоте, на которой он летел, скорее всего, это был «Сандерленд». Зенитчики бросились к орудиям, у которых штабелями складывали снаряды разных калибров, — может быть, «сандерленд» не единственный, по кому придется открыть огонь: нужно принимать во внимание возможность атаки с авианосца.

Самолет приближался, там тоже заметили «Шеер». Расстояние определили в 16 километров. Очевидно, летчики намеревались держаться в пределах видимости, но вне досягаемости. Пича переполняло волнение, и он упрашивал капитана позволить ему подняться в воздух и атаковать вражеский самолет.

— Только разрешите нам до него добраться. Во-первых, мы узнаем, откуда он: с береговой базы или авианосца, а во-вторых, у нас все шансы с ним разделаться.

— Мне импонирует ваше рвение, Пич, но я не согласен с вами относительно ваших шансов. Во-первых, я не считаю «арадо» пригодным для активных действий, а во-вторых, каким оружием вы собираетесь его сбить? Вы же демонтировали 2-сантиметровую пушку, чтобы уменьшить вес. Нет, дорогой мой Пич, вынужден вам отказать.

— Но у нас же есть пулеметы, капитан, — с горячностью возразил Пич. — Одно удачное попадание…

— Вам нельзя рассчитывать на удачное попадание, а если чужак окажется проворнее «арадо», то мы с вами больше не встретимся. Ему необязательно даже попадать в вас; хватит простого выстрела из пушки или пулемета, чтобы ваш старенький «арадо», который и так держится на одном честном слове, развалился на части. Да и вообще мы просто не можем дожидаться, пока вы вернетесь на борт.

Как только был обнаружен вражеский самолет, — Кранке надеялся, что еще до того, как с самолета заметили «Шеер», — крейсер изменил курс с зюйд-ост на ост-тень-норд-ост в надежде ввести врага в заблуждение относительно своих намерений. «Шеер» продолжал идти тем же курсом, даже когда примерно через час самолет исчез. Поскольку самолет постоянно передавал сообщения по радио, Кранке должен был считаться с возможностью воздушной атаки либо самолетов наземного базирования с авиабазы на Сейшелах, либо с авианосца, возможно расположенного неподалеку. В связи с этим зенитчики оставались на своих постах, но до самой темноты ничего не происходило. Через час «Шеер» снова вернулся на курс зюйд-ост. Корабль всю ночь оставался в состоянии боеготовности, ибо в любой момент мог показаться враг, тем более что рассчитывать на радиолокатор не приходилось, так как он был неисправен.

Во время ночного ожидания и неизвестности на крейсере выключили громкую связь, потому что он был готов к бою и все матросы находились на своих местах. Главный хирург в одиночестве сидел в офицерской кают-компании, прислушиваясь к радиоприемнику, где довольно четко шла передача немецкой коротковолновой станции. И вдруг он услышал официальное сообщение об успехах «Шеера» под командованием капитана Кранке и о награждении его Рыцарским крестом. Тогда он, естественно, бросился на мостик, чтобы рассказать новости Кранке и первым поздравить его.

Добрая весть обежала весь корабль, и на какое-то время там забыли даже про британский флот. Единственным человеком, кого не порадовала новость, был первый помощник, который тоже явился на мостик, чтобы вместе с остальными поздравить капитана и извиниться, так как он был совершенно уверен, что главный хирург узнал о Рыцарском кресте через какую-то утечку информации. С тяжелой совестью он подошел к капитану и принес ему официальные поздравления. Кранке улыбался и, что не удивительно, пребывал в приподнятом расположении духа. И тут Грубер принялся просить прощения.

— За что вы извиняетесь, Грубер? — удивился капитан. — За то, что вы поздравили меня позже других, а не раньше всех, как обычно?

Тогда, обмирая, Грубер рассказал о безобидном заговоре между ним и начальником службы связи о том, чтобы сохранить новость в секрете до тех пор, пока не представится случай обнародовать ее в более подобающей обстановке.

— Ясно, — сказал Кранке. — Теперь я понимаю, почему вам так не терпелось собрать команду на корме. — И он рассмеялся.