Ричард Томлинсон - Большой провал. Раскрытые секреты британской разведки МИ-6

— Мне так неудобно перед ней, — промямлила Дженни. — В здании Сенчури-хаус она проработала двадцать лет, а департамент кадров даже не выдал ей гостевой пропуск сюда, и она не смогла осмотреть изнутри новые помещения. Она ужасно огорчилась. — Во время разговора Дженни продолжала ставить штампы на утренних газетах. — А вы знаете, как они поступили с уборщиками? — Она протянула мне «Миррор» с информацией по этому поводу.

Стремясь сэкономить деньги, департамент кадров предпринял циничные шаги, уволив сорок семь штатных уборщиков в старом здании Сенчури-хаус, а затем в новом здании Воксхолл-кросс принял их обратно на работу, но уже с меньшими окладами. Борясь за справедливость, обозленные уборщики пошли на беспрецедентный шаг и возбудили с помощью члена парламента лейбористки Кейт Хоу, судебное дело против МИ-6. Разведслужба изворачивалась как могла, утверждая, что уборщики не имеют права жаловаться, так как все они засекречены и на судебных заседаниях их имена не должны быть оглашены. В конце концов после затяжных и дорогостоящих юридических баталий уборщикам позволили выступать в суде. В «Миррор» была помещена забавная фотография уборщиц, выступавших перед судьями. От публики их отделял экран, виднелся только ряд изящных туфелек. Уборщики быстренько выиграли дело, получили компенсацию и вернулись на работу. Новые директора МИ-6 оказались в неловком положении не только перед общественностью, но и перед своими сотрудниками. Тогда они предприняли попытки преуменьшить свое поражение, заявляя в служебном информационном бюллетене и в выступлениях перед общественностью, что это министерство финансов вынудило их сократить жалованье. Они и мысли не допускали, что сами просто-напросто нарушили основы трудового права и использовали устав своей организации для прикрытия плохого руководства.

Возвращаясь назад в холл к лифтам, я заметил своего коллегу по прежней работе, Барта, входящего в здание. В одной руке он держал теннисную ракетку, в другой — булочку, которую жевал на ходу.

— Хэлло, приятель, — ухмыльнулся Барт, смахивая с уголка рта прилипшую смородинку. — Ты же был в Боснии, — без всякого смущения продолжал он. Я показал на теннисную ракетку и спросил:

— Ну а тренировка, она тоже для прикрытия?

— Нет, я действительно увлекаюсь спортом. Ты видел корт для сквоша?

Барт провел меня через стальную дверь рядом с входом в библиотеку, и мы оказались в небольшом гимнастическом зале, покрытом серым ковром, где стояли тренажеры для гребли и тяжелой атлетики. Из портативного плеера глухо доносилась танцевальная музыка. Дородная женщина, одетая в тесноватое трико в горошек, исходила потом, сидя на тренировочном велосипеде, седло которого было слишком низко опущено.

— Во пышечка, — пробормотал Барт без всякого сарказма, — не плоха, как считаешь?

Барт показал мне другие залы спортивного комплекса. Архитектор здания сначала задумал использовать помещение под плавательный бассейн, но директора решили, что это смахивает на расточительство и привлечет внимание общественности, если она пронюхает про бассейн. Несколько отставников-офицеров выступили за устройство там пистолетного тира, но все же в конце концов возобладал здравый смысл и помещение оборудовали для игры в мини-футбол и бадминтон.

— Ну и на что же похож этот РТСР? — спросил я Барта, зная, что он только что ушел из департамента, чтобы начать подготовку к новому назначению для работы в Венгрии.

— Тебе придется работать у Бэджера. Он любит побаловаться пивком. — Барт с умным видом похлопал себя по животу, его слова взбодрили меня — я буду служить в неплохом отделе. Я оставил Барта, чтобы он поиграл в сквош, и направился к лифтам.

Скоростной лифт мигом доставил меня на четвертый этаж, дверь открылась, и я очутился в небольшом холле с серым ковром на полу и голыми белыми стенами, какие я часто встречал в коммерческих банках в 80-е годы. Несколько секунд я рассматривал небольшой разноцветный план этажа, прикрепленный около двери лифта, а потом отправился по лабиринту коридоров к выделенной мне комнате. Окна комнат РТСР выходили на противоположные стороны: на просторную открытую террасу и на Темзу. В отделе насчитывалось полдюжины офицеров и секретарей. Кое-кто внимательно разглядывал меня, другие не отрывали взгляда от досье или от экрана компьютера. Офицер из соседней комнаты встал и протянул мне руку.

— Хэлло, вы, должно быть, Ричард Томлинсон, — сказал он. Его вьющиеся седые волосы были тщательно приглажены на висках, но на темени и скулах густо рос тоже седой пушок, создавая три широких полоски. — Присаживайтесь. Я расскажу, чем вы будете заниматься.

Бэджер поступил на службу в разведку позднее обычного. Он защитил докторскую диссертацию по генетике в Имперском колледже и занимался научно-исследовательской работой, а затем консультировал по вопросам менеджмента, и лишь когда ему было уже далеко за тридцать, пришел в разведслужбу. Сначала его направили в Нигерию, затем в Коста-Рику. Увлеченность и большой всесторонний опыт помогли Бэджеру быстро стать действительно полезным для дела офицером. Но ему не суждено было сделаться птицей высокого полета, так как он не умел подхалимничать и наушничать.

— Я хочу поручить вам заняться операцией BELLHOP — это самая крупная оперативная разработка в нашей секции, — с пафосом произнес Бэджер.

Во время ирано-иракской войны в 1985–1989 годах тысячи иранских солдат погибли от химического оружия иракцев. После войны иранцы решили создать собственный арсенал химического и биологического оружия, но у них не было ни необходимой для этого технологии, ни оборудования, ни исходных химикатов. По международным соглашениям экспорт таких материалов в страны, которые могли бы создать химическое оружие, запрещался, но это не могло остановить Иран от его тайного производства. Любая открытая попытка иранцев закупить запрещенное оборудование сразу же привлекла бы внимание западных разведывательных органов и помешала бы прямым закупкам. Вместо этого иранцы развернули вербовочную сеть по найму западных коммерсантов и инженеров, которые выполняли бы грязную работу, не зная, чем они занимаются, или же закрывали бы глаза на запреты.

— Ваша задача, — разъяснил Бэджер, — состоит в том, чтобы вас тоже вовлекли в эту сеть под надлежащей «крышей». Затем необходимо встретиться и подружиться с иранскими дельцами.

После этого я мог продолжать операцию в соответствии с обстановкой. Бэджер надеялся, что, проникнув в сеть, я смогу собрать разведданные, а если позволят обстоятельства, то и завербовать какого-нибудь иранского дельца, после чего затормозить осуществление их программы или вообще похоронить ее. Бросив на стол толстенное досье в розовой обложке с наклеенным номером Р/54248, он напоследок сказал: