Юлия Андреева - Айвазовский

Устроив родных, Айвазовский не может усидеть на месте, и то и дело выбирается в Крым, дабы продолжать начатую работу. 28 октября он посещает Севастополь, где с риском для жизни успевает зарисовать общий вид Севастополя во время сильной канонады.

В марте 1856 года Айвазовский с семьей в Петербурге. Работает, участвует в разработке проекта о железной дороге в Крыму, особенно в той части пути, которая относится к Феодосии. Во время своего вынужденного странствия художник беспрестанно думает о Крыме, мечтая поскорее вернуться в места, где ему всегда так хорошо писалось: «Ждем мира с нетерпением и, ежели состоится, то мы, крымчане в особенности, будем счастливы и возвратимся восвояси», — пишет он Григорию Ивановичу Бутакову,[199] выдающемуся флотоводцу, командиру русского фрегата «Владимир», одержавшему победу в трехчасовом бою с турецким десятипушечным фрегатом «Парвас-Бахра» в ноябре 1853 года на Черном море. Айвазовский запечатлел вышеозначенный бой в 1855 году в двух картинах под названием «Морской бой».[200] Узнав от художника-иллюстратора Василия Федоровича Тимма,[201] командированного в Крым для писания картин на военно-морскую тему, что прославленный капитан «Владимира» желает заказать Айвазовскому копию, на котором изображен пароход «Владимир» во время боя с «Первас-Бахри», художник делает просимое и посылает Бутакову в подарок, прося его лишь отыскать в Николаеве художника Мешкова, который натянет картину на раму и приведет ее в надлежащий вид.

Айвазовский по-прежнему быстр и вполне уверен в себе. Но вот что удивительно в этом человеке: он может достаточно быстро создать новую картину или сделать точную копию уже написанной, но при этом сам неизменно остается недоволен соделанным. Когда в 1860 году Погодин просит его написать автобиографию и указать в ней несколько своих основных произведений, он охотно пишет о событиях своей жизни, но при этом отказывается назвать хотя бы несколько самых значительных и любимых из них: «…а указать на лучшие свои произведения, право, не могу по той причине, что вскоре после окончания я вижу в них много недостатков и только тем утешаюсь, что вперед лучше напишу, поэтому-то я и не люблю их иметь долго у себя». В нем уживается легкость доступная гению и одновременно с тем скромность и способность видеть собственные недостатки. Он с радостью организовывает все новые и новые выставки, зная, что его творчество доставляет зрителю удовольствие, и при этом чутко прислушивается ко всему, что говорят у его полотен. Недостатки своих произведений он видит и сам, оттого и не может держать картины при себе, сказывается его вечная неудовлетворенность. Тем не менее он пишет, стараясь правильно воспринимать критику и выискивая возможно скрытые от него самого недостатки, дабы не исправлять их в готовых картинах, а писать следующие с учетом высказанных пожеланий. Если же Айвазовский замечает, что критика в его адрес необоснованна, он не стесняется доказывать правоту. Так поступил он и с капитаном «Владимира», который, по воспоминаниям художника Тимма, заметил неверное расположение труб на своем корабле. В доказательство правильности изображения корабля, Айвазовский указывает в письме к Бутакову, что работал не только с натуры, но и имел во время дальнейшего написания картины чертежи «Владимира», а, следовательно, в этой части любые обвинения, пусть даже и капитана корабля, он считает необоснованными.

В 1855 году под Евпаторией был разгромлен генерал Хрулев,[202] многие считали это предвестником неминуемого поражения в войне. Поэтому, когда вскоре после этого в Петербурге скончался император, прошел слух, будто бы Николай Павлович покончил с собой, предотвратив личный позор и сожаления. Склонные считать покойного государя самоубийцей ссылались на тот факт, что перед смертью Николай Павлович запретил делать вскрытие и бальзамирование своего тела. Считалось, что яд для его величества приготовил лейб-медик Мандт, находящийся много лет при особе государя. Официальная же версия смерти императора гласила — воспаление и отек легкого.

В последний год Крымской войны на Российский престол взошел сын покойного государя — Александр II,[203] впоследствии, в 1861 году удостоенный особого эпитета «Освободитель» в связи с отменой крепостного права.

Глава 21

«Движение живых стихий неуловимо для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны немыслимо с натуры. Для этого художник и должен запомнить их и этими случайностями, равно как и эффектами света и теней, обставлять свою картину… Так я писал сорок лет тому назад, так пишу и теперь…»

В 1858 году Айвазовский направляется в Париж на встречу со своим братом, причина встречи и радостная и тревожная одновременно. Гавриил готовится к принятию чина епископа, его брат-художник использует все свое влияние, помогая ему в этом нелегком предприятии. В это время Юлия ждала их с мужем четвертую дочь, Жанну.[204] Девочка родилась в 1858 году, сразу же сделавшись всеобщей любимицей. В 1859 году на пост Президента Академии художеств взошел ученик и друг Брюллова Григорий Гагарин. Давно, еще в 1845 году, скончался от простуды герцог Максимилиан Аейхтенбергский. Инспектируя уральские заводы, большой знаток в литье, Максимилиан старался все делать сам, в поездке занедужил, слег, а вскорости и сгорел от температуры. В память о нем в Екатеринбурге построили храм-колокольню во имя Великомученика Максимилиана, да ученые мужи в Петербурге еще долго разбирали подробные отчеты герцога относительно увиденного им в поездке. На пост президента на срок 1852–1876 годов взошла вдова Максимилиана Великая княгиня Мария Николаевна.

Николай I никогда особо не отличал будущую президентшу Академии художеств, обижаясь на то, что Маша-де не родилась мальчиком. Как писала по этому поводу супруга Николая Павловича Александра Федоровна:[205] «Действительно, я легла и немного задремала; но вскоре наступили серьёзные боли. Императрица, предупреждённая об этом, явилась чрезвычайно скоро, и 6 августа 1819 г., в третьем часу ночи, я родила благополучно дочь. Рождение маленькой Мари было встречено её отцом не с особенной радостью: он ожидал сына; впоследствии он часто упрекал себя за это и, конечно, горячо полюбил дочь». Тем не менее, когда встал вопрос, кто заменит покойного Максимилиана Иосифа Евгения Августа Наполеона Богарне, он выбрал именно ее.

С 1855 года при Великой княжне появляется князь Григорий Григорьевич Гагарин, художник и человек, сделавший чрезвычайно много для Крыма и Кавказа, который, к восторгу художественной братии, принимает на себя президентские обязанности. В 1858 году император производит Гагарина в генерал-майоры, а в 1859 году Григорий Григорьевич становится уже вице-президентом помянутой Академии. С князем Гагариным Айвазовский встречался на Кавказе и был наслышан о его славных делах. Несмотря на свои должности, он продолжал рисовать, причем делал это действительно хорошо. Его карандашу принадлежат графические портреты «М. К. Орбелиани», «Д. А. Чавчавадзе», написанные в начале 1840 года (оба в настоящее время находятся в Русском музее Санкт-Петербурга). В 1841 году Гагарин участвовал в Чиркеевском походе, за что был награжден орденом Станислава 3-й степени. Через год вошел в экспедицию кн. А. Чернышёва[206] в Дагестан. С 1848 году состоял при князе М. С. Воронцове (командующим Отдельным Кавказским округом и одновременно наместником Кавказского округа) в городе Тифлис, где вскоре построил по собственному проекту театр, позже занялся восстановлением фресок в Сионском соборе и в старых грузинских монастырях, включая Грузинскую Бетанию.[207]