Лубянский долгожитель. Юрий Андропов на фоне эпохи - Олег Максимович Хлобустов
Так, 8 августа 1980 г. в поселке Чолпон-Ата невдалеке от Фрунзе (ныне г. Бишкек, Киргизия), был убит председатель Совета министров этой республики С.Ш. Ибраимов, что первоначально также было квалифицировано как «террористический акт» (в действительности же, как установило следствие, он стал жертвой психически больного человека).
Общей установкой в плане противодействия террористическим проявлениям являлась организация работы по недопущению хищения и розыск похищенного оружия и боеприпасов, борьба с их незаконным оборотом и хранением, задача которой ставилась перед всеми подразделениями органов КГБ.
Одной из первых акций террора после образования КГБ СССР стал расстрел присутствовавших на праздничной трибуне во время демонстрации 1 мая 1955 г. в Архангельске.
Еще одним бессмысленным кровопролитным актом драмы стала бойня, учиненная 8 сентября 1968 г. двумя дезертирами на железнодорожном вокзале в Курске, в результате которой погибли 8 человек, включая 4 заложников. Однако в тот же день «Радио «Свобода» сообщила, что, якобы, эта преступная акция является «восстанием военных, несогласных с вводом войск Варшавского Договора в Чехословакию».
Следующей, получившей значительную огласку в стране и мире, акцией терроризма стал обстрел 22 января 1969 г. дезертировавшим из воинской части под Ленинградом младшим лейтенантом В. Ильиным правительственного кортежа у Боровицких ворот Кремля, в результате чего погиб водитель-сотрудник 9 управления КГБ СССР И.Г. Жарков.
На первом допросе задержанного присутствовал председатель КГБ Ю.В. Андропов, который принимал в нем активное участие. Целью Ильина, по его признанию, являлся Л.И. Брежнев[129].
Однако еще до этого трагического происшествия, в системе КГБ, в его 5-м управлении на 5-й отдел, возлагалась функция предупреждения и пресечения террористических акций и намерений.
Согласно приказу председателя КГБ при СМ СССР от 25 июля 1967 г. N 0096 на этот отдел были возложены задачи:
— оказания практической помощи местным органам КГБ по предотвращению массовых антиобщественных проявлений;
— розыск авторов анонимных антисоветских документов — листовок, «воззваний», «обращений», инструкций и т. п., — содержащих угрозы или призывы к совершению государственных преступлений, насильственных противоправных действий;
— проверка и организация работы по сигналам о вынашивании террористических намерений.
Что свидетельствует о том, противодействие терроризму, как задача деятельности органов безопасности не представлялась первоочередной.
Позднее, в августе 1969 г. на базе «антитеррористического» отделения 5-го отдела был образован самостоятельный 7-й отдел, в который были выделены функции выявления и розыска авторов анонимных антисоветских документов, содержащих угрозы террористического характера, а также выявления и проверки лиц, «вынашивающих намерение применить взрывчатые вещества и взрывные устройства в антисоветских целях».
По поводу розыска авторов анонимных документов, содержавших угрозы осуществления террористических действий, бывший первый заместитель председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобков отмечал, что, как показывал опыт, к ним следовало относиться серьезно, поскольку нередко их исполнители извещали о своих намерениях рассылкой анонимных требований или ультиматумов. С рассылки анонимных угроз начинал В.Ильин, осуществивший покушение на кортеж Л.И. Брежнева в январе 1969 г. С этого же начал и А. Шмонов, стрелявший в М.С. Горбачева на Красной площади 7 ноября 1990 г.[130].
При создании этого отдела руководство КГБ исходило из того, что формирование террористических намерений может быть следствием враждебного идеологического воздействия из-за рубежа на различные социальные группы и отдельных граждан, а также вызвано «подражанием» зарубежным террористическим группам, весьма активно действовавшим как на Ближнем Востоке, так и в ФРГ, Великобритании, Испании и Франции.
По нашему глубокому убеждению, обращению к терроризму во всем многообразии его деятельностно-криминальных проявлений, предшествуют глубокие духовно-нравственные и психологические трансформации личности террориста, что необходимо учитывать для организации эффективной системы противодействия и криминологической профилактики терроризма.
В 7-м отделе 5-го Управления сосредотачивалась вся база данных, поступавших в органы КГБ по различным каналам, касавшихся террористических настроений, намерений и действий. Хотя, справедливости ради следует сказать, что объем его работы не идет ни в какое сравнение с тем валом террористических угроз, который пришелся на Россию с 1992 г.
В отделе в виде контрольно-наблюдательных дел (КНД) концентрировалась информация по оперативным разработкам, проводившимся территориальными органами КГБ. Также сотрудники отдела нередко выезжали в командировки для оказания практической помощи разработчикам на местах.
Организация работы по сигналам о возможных террористических действиях со стороны иностранных граждан по-прежнему оставалась за ВГУ КГБ (в конце 70-х годов она была возложена на 11 отдел, который нередко осуществлял оперативные мероприятия совместно с 7-м отделом 5-го управления).
Ставя задачи по противодействию террористическим проявлениям, руководство КГБ СССР исходило из того, что подобные жестокие бездумные акции могут являться как следствием целенаправленного зарубежного идеологического воздействия на отдельных граждан нашей страны, так и следствием разного рода негативных социальных процессов, исключительного стечения личных неблагоприятных обстоятельств, влияния разного рода криминогенных факторов. Последнее направление — криминологическая профилактика преступных проявлений, на что постоянно обращал внимание руководящего и оперативного состава Ю.В. Андропов, присутствовало в деятельности всех подразделений КГБ СССР.
С.В. Чертопруд в одной из книг, посвященных Ю.В. Андропову, писал, что «в 60-е — 70-е годы прошлого века начался обратный процесс — подготовка социальной базы терроризма» [131]. Соглашаясь с тем, что в конце 70-х годов в СССР действительно начался некоторый рост социальной напряженности, на что председатель КГБ Ю.В. Андропов настоятельно и неоднократно обращал внимание своих коллег по Политбюро, тем не менее, вряд ли возможно согласиться с приводимой столь категоричной оценкой социальных процессов в СССР.
А процесс роста социальной напряженности, на контроль над которым и заблаговременное выявление «очагов социального возбуждения» указывал Андропов чекистам, был связан как с возникновением социальных и экономических проблем в СССР, так и с «новым курсом» администрации Дж. Картера, взявшей курс на «защиту прав человека во всем мире».
Не следует думать, что-де, в СССР не существовало определенных проблем в сфере соблюдения и реализации прав человека, как подобные проблемы всегда существовали и существуют во всех без исключения государствах мира. Другое дело, что их острота и масштабы не идут ни в какое сравнение с тем, что нашим гражданам пришлось испытать и пережить позднее, в годы начавшейся «перестройки» и 1990-е годы
