Неизвестен Автор - Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой

- Вы отговаривали супруга сниматься в рекламе?

- Я была против того, чтобы он снимался. Но в то же время я его понимала.

- Возвращаясь к вопросам о нарядах, сейчас где Вы предпочитаете одеваться?

- Я покупаю вещи в ГУМе, в центре на Тишинке, хотя там дорого. Часто покупаю вещи в поездках. Иногда мне покупает дочка. Иногда я ей покупаю. Никаких особенных предпочтений нет. Версаче, Армани, Кристиан Диор - нет, я на это не обращаю внимания. Главное, чтобы вещь мне шла, чтобы она была для меня, а не я для нее. Сейчас мне, например, предложили, и я заказала два костюмчика в одной фирме. Уже было две примерки - мне понравилось. И очень недорого.

- Неужели финансовые проблемы?

- Мы, конечно, обеспечены. Но ведь главное - не просто отдать деньги, а получить за них приличную вещь. Тут все дело во вкусе.

"Московский комсомолец", 14 февраля 1998 г.

Владимир РАТМАНСКИЙ

Первая леди

- А чё это она выпендривается? - судачили по углам бедные, не приученные к собственному достоинству люди. - Чё это она с ним ездит за государственный счет?

А она - жена Президента - открыла миру глаза на русскую женщину, миру запамятовавшему уже, что в "империи зла", как окрестили тогда СССР, в этой "Верхней Вольте с ракетами" живут и никогда не переводились умные, красивые, энергичные люди, с которыми можно и нужно иметь дело. Приняв ее, вдруг выпучили глаза: "Боже, да есть ли где-нибудь женщины неотразимее русских красавиц!"

Что, дорогие мои: слишком гладко, слишком розово получается, особенно в свете событий последних нескольких лет? А от черной краски вас с души не воротит? Кто же это сказал, что в нашей палитре других цветов не осталось, кроме грязного? Впрочем, к делу, ведь мы, направляясь на аудиенцию с Раисой Максимовной Горбачевой, еще не знаем, что ее ждут и помимо нас, а она уделила журналистам "41" гораздо больше времени, чем имелось в ее распоряжении.

- У нас с вами назначена встреча? - Раиса Максимовна стремительно подошла к скромным служителям пера, ожидавшим ее в уютном холле под бдительным оком охраны, наблюдавшей за нашими манипуляциями с диктофоном и фотоаппаратурой. Подождите минуточку, я сниму пальто, и мы обо всем поговорим.

Раиса Максимовна, как всегда, элегантна и подтянута. Но, пожалуй, она показалась нам мягче, эмоциональнее, сердечнее ее растиражированного телегазетного образа.

- Вы знаете, - сказала она поначалу, - я очень редко даю интервью: столько допускается произвольных толкований, выражений, что, в принципе в мировой практике недопустимо и наказуемо в судебном порядке, но у нас ведь сегодня беспредел. Правда, одна американская журналистка побранила меня: "Это плохо, что вы даете мало интервью: в результате за вас говорят другие".

Я родилась в Сибири...

- Моя мама закончила "ликбез" и никогда не узнала, кто такой Троцкий, как не имел удовольствия лицезреть оного или изучать его труды дедушка, зажиточный крестьянин сибирского села Веселый Яр, расстрелянный по обвинению в троцкизме.

Отец строил железные дороги, одна из которых и привела его к маме. Я родилась за 8 лет до начала войны. Я помню ее приметы: мерзлую картошку, колоски с убранного поля; однажды потеряла хлебные карточки - и семья две недели не ела хлеба. Мы переезжали с места на место - отец и в войну строил железные дороги. Вехи тех лет: вокзалы, толпы усталых людей, проводы и встречи, письма с фронта, похоронки.

Школу я закончила в Башкирии, в Стерлитамаке, единственная в городе с золотой медалью, благодаря чему смогла поступить в МГУ, на философский факультет, где и познакомилась с Михаилом Сергеевичем, учившимся на юридическом.

Как молоды мы были...

- Ну, само собой, я помню, каким он был в молодости, - засмеялась Раиса Максимовна, реагируя на мой вопрос. - Как же это можно не помнить? Мы вместе с юности: мне тогда исполнилось 18, ему - на год больше. Сейчас женятся в ускоренном режиме, а в наше время ребята дружили по 2-3 года. Естественно, и мы перед женитьбой "ходили" несколько лет.

Девчонки в нашей комнате, в общежитии, обсуждали парней-женихов: каким он должен быть - суженый-ряженый. Сходились на том, что главное - добрый и умный. Когда же мы начали встречаться с Михаилом Сергеевичем, девчонки-язвы подкалывали: "Главное, чтобы был красивый". А он и вправду таким был неотразимым красавцем. И сейчас он красив.

- На него заглядывались девчонки?

- И тогда, и сейчас, - задорно отвечает она. - Я помню его неуемную жизнерадостность, непосредственную детскую улыбку. Кроме того, знаете, времена послевоенные - начало 50-х - непростые, тревожные. Он поразил меня тем, что всегда имел свое собственное мнение и, главное, умел его отстаивать.

Я столкнулась тогда с человеческой непорядочностью, сплетнями, клеветой и убедилась, насколько не подвержен Михаил Сергеевич такому влиянию недобросовестных типов: он следовал своим представлениям о людях. Он держался очень по-взрослому, самостоятельно. Он был надежным человеком и остался таким. <...>

И швец, и жнец... И кое-что еще

- Раиса Максимовна, что бы Вы сказали о нынешнем положении женщины в обществе и в семье?

- Есть такой довольно грубый анекдот, доложу я вам, но уж очень к месту. Приходит женщина к врачу и спрашивает: "Доктор, какой я породы? Я встаю рано, как жаворонок, бегу на работу голодная, как волк, еду в автобусе, как заяц, экономлю, работаю, как лошадь. Приду домой, там муж: "Кисонька, приготовь ужин". Готовлю, валюсь в постель, благоверный толкает в бок: "Корова, подвинься". Так какой же я породы, доктор?"

В России 53% населения - женщины, 90% из них вкалывают, причем, по большей части, это матери, во всех областях, кроме властных структур.

И вот посмотрите, в результате сколь своеобразное у нас сложилось отношение к вопросам детства. Вроде бы и говорят и что-то хотят делать, но... Почему, к примеру, СМИ все больше заняты сплетнями, смакованием преступлений и светскими тусовками, а то, что в стране, по разным данным, от 2,5 до 4 миллионов беспризорников, - не слишком афишируется.

К слову сказать, "Клуб Раисы Максимовны", который существует уже полтора года, активно занимается этими вопросами: мы, например, оказали посильную денежную помощь пяти общественным организациям, детскому приюту, Морозовской детской больнице.

Когда говорят, что институт семьи отмирает, ничего, кроме сожаления, эти досужие спичи у меня не вызывают. Но я знаю, как трудно женщине сочетать успешную карьеру и воспитание детей, а кроме того, создавать, как всегда старалась я, такую атмосферу в семье, чтобы мужу хотелось возвращаться домой. Вы не смейтесь, это не так просто при бытовой неустроенности. Очевидно, поэтому мы позволили себе иметь только одного ребенка - дочь (ставшую затем врачом). Но сейчас у нас две внучки - стало быть, детей теперь у нас много.