Владимир Коваленок - Родина крылья дала

Навсегда запомнил его рукопожатие. Не довелось увидеть момент сдачи больницы и поликлиники Петру Мироновичу. Но благодарные жители Крупского района знают, что больница для них построена при его непосредственном участии.

Одно за другим я получал письма от избирателей. Они были разные. Просили помочь улучшить жилищные условия, в организации торговли, решении бытовых и культурных вопросов. Особое внимание я уделял жалобам избирателей. Они тоже были очень разные, но по каждому письму приходилось выезжать разбираться в район.

Одно письмо обеспокоило особенно. Оно было написано в недоброжелательном по отношению к нашей Советской власти тоне. Из письма я узнал, что автор получил увечье в быту, остался инвалидом, а ему даже не выделяют пенсии на махорку. Так и было написано: «на махорку». Задумался над содержанием. Значит, все остальное есть, нет только махорки. Первым же поездом выехал в район. В райисполкоме навели справки. Оказалось, что жалобщик был 1926 года рождения, а его трудовой стаж исчислялся шестью годами. В чем же дело? Выехали к автору с председателем райисполкома. Остановились перед большим, искусно сделанным домом. Чувствовалось, что в доме живет человек мастеровой. Весь двор, несмотря на зимнее время, устлан сосновой стружкой. Под навесом деревообрабатывающее приспособление промышленного производства, пилорама, подведено переходное напряжение, но счетчики отсутствуют. Вошли в просторный дом. Дверь нам открыла хозяйка. Сразу обратил внимание на натруженные руки колхозницы. Доярка — определил я. И не ошибся.

В комнате за столом сидело трое мужчин. На столе водка, начатая бутылка коньяка. Увидев полковника, один из сидящих за столом в мгновение ока убрал бутылки под стол, вскочил и направился ко мне. Он был инвалидом.

«Видимо, он и писал», — подумал я. Так и вышло. «Кто будет хозяин дома?» — спросил я. Ответил инвалид и сразу же поинтересовался, кто я такой. После моего ответа хозяин засуетился, начал показывать поврежденный коленный сустав. Но я-то знал все. Сведения о случившемся у меня были. Автор жалобы, нигде не работая, занимался тем, что обеспечивал всю округу столярными изделиями, которые производил во дворе своего дома. Инвалидом стал, воруя колхозные железобетонные балки. Подговорил крановщика, хорошо угостил его, сам принял соответствующую дозу для храбрости, и оба отправились… воровать. Нетрезвый крановщик уронил балку на своего заказчика и сделал его инвалидом. В больнице ему была оказана помощь, но никто не заинтересовался, где человек получил травму. Спустя некоторое время, убедившись, что угрозы наказания не последовало, он послал письмо депутату Верховного Совета БССР с жалобой на Советскую власть. Но это еще не все, что я узнал о нем. В начале пятидесятых годов за участие в убийстве председателя сельсовета в одном из районов Прибалтики жалобщик был осужден к двадцати пяти годам заключения. Отсидел восемнадцать: был освобожден по амнистии. Вскоре снова был осужден на семь лет строгого режима. Отсюда и трудовой стаж в шесть лет при возрасте около шестидесяти. Безусловно, никакой пенсии жалобщик не мог получить.

Случай этот оказался для меня поучительным. Произошло это в ту пору, когда я только начинал исполнять свои депутатские обязанности.

В дальнейшем каждое письмо, каждую жалобу я изучал досконально, внимательно выслушивал обе стороны. Как правило, только при таком подходе можно было выявить истину. Сейчас трудно перечислить все, чем приходилось заниматься депутату. В многих письмах люди сообщали о своих бедах, о человеческом горе. Но скажу прямо, что не все в них было — правда. Несправедливые претензии, желание получить незаслуженное вызывали во мне ответные чувства. Однако эмоции надо было сдерживать. Депутат — слуга. Служить — значит быть внимательным ко всем и не поддаваться эмоциям.

На одной из сессий 9-го созыва мне не довелось быть. Время ее работы совпало с моим космическим полетом. А писем тогда накопилось много. Их разбор можно было отложить до возвращения на Землю. Но ведь люди будут тревожиться, переживать. И я решился на нестандартный шаг. Все мои депутатские запросы отправил в адрес сессии. С орбиты через Центр управления полетом обратился к участникам заседания с просьбой решить мои вопросы положительно. Операторы связи очень быстро передали информацию в Минск. На утреннем заседании Председатель Верховного Совета республики писатель Иван Шемякин огласил мое обращение к депутатам. Раздались аплодисменты. Вопросы были решены, а мои избиратели удовлетворены. Этот момент долго не могли забыть. Часто потом ко мне приходили другие депутаты и в шутку просили взять и огласить из космоса их запросы, которые по той или иной причине решались с трудом.

Очень внимательно я относился к письмам участников Великой Отечественной войны. В основном местные Советы и районные военные комиссариаты разбирали просьбы ветеранов быстро и внимательно. Однако были проявления и бюрократизма, бумажной волокиты. В этих случаях иногда недостаточно одного желания помочь человеку. Случалось это чаще всего с участниками партизанского движения. Однажды ко мне обратился ветеран партизанского движения, наш земляк Иван Васильевич. Вся его партизанская биография связана с диверсионными делами, разведкой, переходами линии фронта. Не раз смотрел он смерти в глаза. Дважды его выводили на расстрел, но хладнокровие, смекалка и крепкое здоровье помогли остаться живым. Несколько раз он был ранен, лечился в партизанских землянках, а потом и у надежных людей в деревнях. Когда встал вопрос о пенсии, у него не оказалось нужных справок. Изучая дело, я понял, что 26-летний партизан Иван не думал о пенсии. Он решал одну задачу: не щадя своей жизни, сражался с фашистами. Как тут быть? Добрый совет дал мне первый секретарь Минского обкома партии Владимир Андреевич Микулич: разыскать свидетелей боевых дел героя-партизана. Их свидетельства заменили отсутствующие в архиве справки.

Не очень часто, но случались и противоположные факты, когда недобросовестные дельцы, вооружившись ворохами справок, пытались примазаться к чужой славе. С двумя такими «героями», пытавшимися получить льготы участников Великой Отечественной, пришлось встречаться и мне. Не называю фамилий из-за их детей, которые хорошо и добросовестно трудятся. Их все хорошо знают: в наших краях каждый человек живет на виду. Так вот, вооружившись фиктивными справками, те двое доказывали, что и они принимали участие в кровопролитных боях. Проверкой архивных документов, опросом многих свидетелей было установлено, что ни один из них пороху не нюхал, но зато в грозные годы они имели достаточно справок о непригодности к службе в действующей армии. Между понятиями — находиться на действительной военной службе и сражаться в действующей армии — большая разница, большая дистанция. Этот раздел проходит через поля сражений, политые свинцом и кровью, через пожарища и пепелища. Пришлось в глаза говорить этим «героям» об их, мягко говоря, бессовестном поведении. Я не пытался воспитывать шестидесятилетних здоровых мужчин, но свое личное отношение к ним высказал. Думаю, что это было не только мое отношение.