Николай Егоров - Каменный Пояс, 1980

После войны в мордовском селе Кузлы, находящемся в сорока километрах от районного центра — Пономаревки, плохо было с организацией культурно-массовой работы. Особенно остро ощущалась нехватка книг.

Секретарь комсомольской организации колхоза «Путь к коммунизму» Григорий Никитин посоветовался с товарищами, и все вместе они приняли решение обратиться за помощью к Фадееву. В мае 1946 г. депутату послали письмо.

Месяца через полтора колхозная молодежь получила от Александра Александровича девять посылок с художественной литературой. Многие книги были с дарственными надписями Фадееву.

Такие же посылки пришли в Деминскую начальную школу. И в школе, и в колхозе библиотеки назвали «фадеевскими»…

…По своему… избирательному округу в Чкаловской области я организовал уже 8 школьных и клубных библиотек по 200—250 отборных книг и на днях отправлю для девятой…

Все, что касалось культуры села, воспринималось им с особой остротой.

…Это письмо пояснений не требует.

«У меня есть сведения, что некоторым членам драматического кружка при Мустаевском Доме культуры присуждены грамоты за участие в смотре художественной самодеятельности и что Мустаевскому Дому культуры за первенство в олимпиаде присуждена премия в 700 рублей, но уже более полугода Дом культуры и члены кружка не могут получить этой премии и грамот.

Очень прошу Вас нажать, где следует, чтобы удовлетворить законные претензии драмколлектива Мустаевского Дома культуры.

Судя по всему, драмколлектив работает в жалких условиях, вероятно — при всех недостатках, — можно кое в чем помочь драмколлективу со стороны районных организаций. Мне кажется, что в условиях районной жизни работа драмколлектива — это большое культурно-просветительное дело. На месте районного руководства я поддержал бы работу драмколлектива, как и всего Дома культуры, с неменьшим энтузиазмом, чем наше правительство поддерживает Большой театр и Художественный театр в Москве.

Конечно, у Вас возможности меньше, но ведь Ваш Дом культуры и Ваш театр тоже поменьше. Но, однако, они представляют из себя культурное лицо района.

Желаю Вам всего доброго.

Письмо адресовано секретарю Мустаевского райкома партии товарищу Щанкину. Писал его Фадеев в ноябре сорок шестого.

Мустаево — районное село, отдаленное от железной дороги на полторы сотни километров. Когда-то такие места называли «глухоманью», «медвежьими углами», «краем света». Теперь же и на «краю света» люди жадно стремятся к культуре, развивают ее, двигают вперед.

На письмо Рыбинского, Оганенко, Карповой, Горячева и других мустаевских любителей он ответил не только пожеланием успехов, а и деловым сообщением:

«Пришлите мне список самых необходимых в Вашей работе предметов и материалов, — я постараюсь добыть их Вам в Москве».

Но помощь, внимание нужны им не только сегодня — постоянно. Как можно недооценивать такую силу, упускать ее из виду?

И посмотрев на карту своего избирательного округа, где среди множества населенных пунктов Мустаево не выделялось ничем, Фадеев подчеркнул слова, которые выражали самую суть его взгляда:

«…поддержал бы работу драмколлектива… с неменьшим энтузиазмом, чем наше правительство поддерживает Большой театр…».

Лучше, наверное, и не скажешь.

Как же хочется, чтобы слова эти дошли до каждого районного, до каждого сельского руководителя!..

Коль скоро с библиотеки в Сорочинске я начал, ею главу и закончу.

Книги, присланные Фадеевым, сразу увеличили приток читателей, и тесно стало в маленькой комнатушке на дальней улице. Перевели в другое место — под библиотеку отдали две комнаты в здании военкомата. Однако радость оказалась недолгой — теснота настигла вновь.

И явилась дерзкая мысль: строить.

В колхозах сказали: «Подсобим!». Более осторожно заявили в облисполкоме: «Попытаемся изыскать…».

Письмо в одну организацию, копия — в другую, копия — депутату. Просьбы, запросы, напоминания. Споры о проектах. Споры о материалах. Да что там говорить — не один месяц ушел на то, чтобы стройку подготовить. И не один — чтобы поднять.

Строил весь Сорочинск. Открывал весь район. Это произошло уже после смерти Фадеева. Библиотека его имени стала памятником писателю и депутату.

…Тридцать две тысячи экземпляров книг на полках. Десятки названий журналов и газет. Конференции, лекции, передвижки, встречи с писателями… Жил бы Фадеев — непременно стал здесь желанным гостем. Но и без того он тут всегда.

Передо мной на столе его книги, его фотографии, его очки… Те самые, что на многих известных снимках. Те, что надевал он, когда писал «Молодую гвардию», те, через которые улыбались людям его удивительно живые глаза.

…Библиотека растет — главная в своем районе и одна из лучших на все Оренбуржье. А на столе, простом письменном столе, лежат очки с узенькими стеклами и серебряными дужками. Очки, хранящие негасимое, лучистое тепло фадеевских глаз…

В феврале 1950 года, во время очередной кампании по выборам в Верховный Совет СССР, во всех десяти районах, составляющих Сорочинский избирательный округ, имя Александра Александровича Фадеева было названо вновь.

Теперь о нем говорили не только как о писателе, прославленном своими произведениями, но и как о человеке, лично известном.

Вот несколько высказываний, извлеченных из областных и районных газет.

А. Бузин, комбайнер:

— Товарища Фадеева выбрали в депутаты четыре года тому назад. За это время его еще лучше узнали мы как писателя. «Молодая гвардия» разошлась в сотнях тысяч экземпляров, книгу издало наше, областное книжное издательство, и теперь она чуть ли не в каждой семье. Оправдал наш депутат доверие как активный борец за мир, крупный общественный, партийный деятель. Что касается его работы в округе, то все мы знаем: Александр Александрович всегда среди нас, в любом важном деле подсобит, поддержит — только дай ему знать. Лучшего представителя в Верховном Совете нам и не требуется.

Ф. Полторыкопко, колхозник-ветеран:

— Я и в тот раз голосовал за него с чистой душой и сейчас скажу: пусть нашим депутатом опять будет Фадеев. Справедливый, партийный, деловой человек! К каждому у него свой подход, ни одну обиду без внимания не оставит. Хоть живет он далеко от нас — в самой Москве, а мы промеж себя земляком его называем, будто сроду наш, сорочинский…