Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Левиз, учитель Иван Капа, гувернерка Христина
Ремер».
Лермонтов родился в доме у своей бабушки
Е. А. Арсеньевой, урожденной Столыпиной. Мать Лер
монтова, Марья Михайловна, была единственная дочь
ее от супружества с Михайлом Васильевичем Арсень
евым. Выйдя замуж за Юрия Петровича Лермонтова,
она прожила недолго, и после нее будущий поэт остался
лет двух от роду. Нежность Елизаветы Алексеевны,
лишившейся единственной дочери, перенеслась вся на
внука, и Лермонтов до самого вступления в юнкерскую
школу (1832) жил и воспитывался в ее доме. Она так
любила внука, что к ней можно применить выражение:
«не могла им надышаться», и имела горесть пережить
его. Она была женщина чрезвычайно замечательная по
уму и любезности. Я знал ее лично и часто видал
у матушки, которой она по мужу была родня. Не знаю
почти никого, кто бы пользовался таким общим уваже
нием и любовью, как Елизавета Алексеевна. Что это
была за веселость, что за снисходительность! Даже
молодежь с ней не скучала, несмотря на ее преклонные
лета. Как теперь, смотрю на ее высокую, прямую
фигуру, опирающуюся слегка на трость, и слышу ее
неторопливую, внятную речь, в которой заключалось
всегда что-нибудь занимательное. У нас в семействе ее
все называли бабушкой, и так же называли ее во всем
многочисленном ее родстве. К ней относится следую
щий куплет в стихотворении гр. Ростопчиной «На до
рогу М. Ю. Лермонтову», написанном в 1841 году, по
случаю последнего отъезда его из Петербурга и напеча
танном в «Русской беседе» Смирдина, т. II. После
исчисления лишений и опасностей, которым подверга
ется отъезжающий на Кавказ поэт, в стихотворении
этом сказано: Но есть заступница родная,
С заслугою преклонных лет:
Она ему конец всех бед
У неба вымолит, рыдая.
190
К несчастию, предсказание не сбылось. Когда эти
стихи были напечатаны, Лермонтова уже полгода не
было на свете 3.
* * *
Я узнал Лермонтова в 1830 или 1831 году, когда он
был еще отроком, а я ребенком. Он привезен был тогда
из Москвы в Петербург, кажется, чтобы поступить
в университет, но вместо того вступил в 1832 году
в юнкерскую школу лейб-гусарским юнкером, а в офи
церы произведен в тот же полк в начале 1835 года 4.
Мы находились в дальнем свойстве по Арсеньевым,
к роду которых принадлежали мать Лермонтова и моя
прабабушка. Старинные дружеские отношения в тече
ние нескольких поколений тесно соединяли всех членов
многочисленного рода, несмотря на то что кровная
связь их с каждым поколением ослабевала. В Петер
бурге жил тогда Никита Васильевич Арсеньев (род.
1775 г., ум. 1847), родной брат деда Лермонтова
и двоюродный брат моей бабушки; Лермонтов был
поручен его попечениям. У Никиты Васильевича, боль
шого хлебосола и весельчака, всеми любимого, собира
лись еженедельно по воскресеньям на обед и на вечер
многочисленные родные, и там часто видал я Лермон
това, сперва в полуфраке, а потом юнкером. В 1836
году на святой неделе я был отпущен в Петербург из
Царскосельского лицея, и, разумеется, на второй или
третий день праздника я обедал у дедушки Никиты
Васильевича (так его все родные называли). Тут обедал
и Лермонтов, уже гусарский офицер, с которым я часто
видался и в Царском Селе, где стоял его полк. Когда
Лермонтов приезжал в Петербург, то занимал в то
время комнаты в нижнем этаже обширного дома, при
надлежавшего Никите Васильевичу (в Коломне, за
Никольским мостом). После обеда Лермонтов позвал
меня к себе вниз, угостил запрещенным тогда пло
дом — трубкой, сел за фортепьяно и пел презабавные
русские и французские куплеты (он был живописец
и немного музыкант). Как-то я подошел к окну и увидел
на нем тетрадь in folio * и очень толстую; на заглавном
листе крупными буквами было написано: «Маскарад,
драма» 5. Я взял ее и спросил Лермонтова: его ли это
сочинение? Он обернулся и сказал: «Оставь, оставь,
* Формат в половину бумажного листа ( лат.) .
191
это секрет». Но потом подошел, взял рукопись и сказал,
улыбаясь: «Впрочем, я тебе прочту что-нибудь; это
сочинение одного молодого ч е л о в е к а » , — и действи
тельно, прочел мне несколько стихов, но каких, этого
за давностью лет вспомнить не могу.
Здесь не место входить в описание дальнейших
сношений моих с Лермонтовым. Я хотел только опреде
лить время сочинения единственной вполне сохранив
шейся драмы его. Из сказанного выше видно, что она
написана была в первый период его авторства, когда
один только «Хаджи Абрек» его был напечатан. Может
быть, он и исправлял потом «Маскарад», который
я видел тщательно переписанным в апреле 1836 года,
но едва ли сделал в нем существенные перемены 6, тем
более что в позднейшее время он, кажется, вовсе не
принимался за драматический род.
* * *
Когда Пушкин был убит, я лежал в постели, тяжко
больной и едва-едва спасенный недавно от смерти
заботами Арендта и попечительным уходом за мною
доброй матушки. Мне не смели объявить сейчас же
и прямо о смерти Пушкина. Я узнал о ней после разных
приготовлений к такому объявлению. Тогда же получил
я рукописные стихи на эту кончину Губера 1 и Лермон
това. Известно, что пьеса последнего произвела вскоре
громкий скандал и автору готовилась печальная
участь. Бабушка Лермонтова Елизавета Алексеевна
была в отчаянии и с горя говорила, упрекая себя:
«И зачем это я на беду свою еще брала Мерзлякова,
чтоб учить Мишу литературе; вот до чего он довел его».
После дуэли Лермонтова с Барантом нужно было
ожидать большой беды для первого, так как он уже во
второй раз попадался. Можно вообразить себе горе
«бабушки». Понятно также, что родные и друзья стара
лись утешать ее, сколько было возможно. Между
прочим, ее уверяли, будто участь внука будет смягчена,
потому что «свыше» выражено удовольствие за то, что
Лермонтов при объяснении с Барантом вступился вообще
за честь русских офицеров перед французом. Старушка
высказала как-то эту надежду при племяннике своем,
покойном Екиме Екимовиче Хастатове, служившем
192
адъютантом при гвардейском дивизионном начальнике
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});