Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза

К счастью для нее, монарх, расценивший это ее молчание как новый отказ от подарка, сам пришел на помощь фаворитке.

– Дитя мое, – сказал он, – не огорчайте меня. Коль скоро вы продолжаете колебаться, я вынужден приказать вам перебороть свою гордыню. До сих пор я никогда и ничего вам не навязывал, но сегодня с нежностью повелеваю вам принять в подарок от меня этот дом…

Мадам дю Кайла только этого и ждала. Она упала на колени и зарыдала.

– Увы! Увы! – простонала она. – Я не могу пойти против воли моего короля!

Чтобы отблагодарить ее за послушание, довольный король выдал ей десять миллионов франков из своей личной казны.

Какой добрый человек!..

2 мая 1823 года во время праздника, организованного Изабей и собравшего весь Париж, состоялась торжественная сдача замка Сент-Уэн136. Короля на празднике не было, но его образ присутствовал, поскольку под мелодичные крики хора из «Опера» было сдернуто полотно, закрывавшее портрет Людовика, написанный Жераром…

Праздник был великолепен. Увы! Последовавшие за ним дни доставили новой владелице замка много хлопот. Вначале Беранже опубликовал песнь, в которой назвал фаворитку Октавией:

Октавия-краса, скажи, в твоих гуляньях яркихБыла ли радость для кого-нибудь когда?Твою повозку, что несет коней шестерка жарких,Любовь догнать не сможет никогда.Нежнейшая Октавия, прошу, не обижайТы Бога: он к смиренным благосклонен.И губ прекрасных, как цветок, не подставляйТому, кто должен быть давно уж похоронен…

После столь неприятного намека на дряхлого короля поэт посоветовал молодой женщине подыскать себе более сильного партнера для занятий любовью:

Он ей сказал:

Придите,Средь нас, пышатцих юностью кипучей,Любовника с венком на голове найдите.

Другие авторы говорили более открыто. Один из них сочинил «Маленькие советы даме, желающей получить замок», имевшие громадный успех в либерально настроенных кругах:

«Найдите себе богатого и распутного старца, чьи желания намного превосходят возможности.

Потакайте его порокам, будьте готовы показать ему себя во всех позах и удовлетворить его желания, очень далекие от тех принципов благопристойности, которым учили вас ваша мамочка и ваш духовный наставник. Когда вы удостоверитесь в том, что этот человек покрыт прыщами и ноги его наполовину изъедены подагрой, дайте ему возможность вас погладить, пойдите навстречу всем фантазиям, всем извращениям, всем ласкам этого мерзнущего ловеласа. Станьте табакеркой, солонкой, перечницей или поддоном для стекания жира. Изобразите любовь, сладострастие, экстаз, когда будете целовать его рот с изъеденными гнилью зубами. Короче говоря, не отступайте ни перед каким бесчестьем, соглашайтесь на любые подкупы, на всякие гнусности, станьте проституткой, и вы получите прекрасный замок…»

Это было очень невежливо…

Мадам дю Кайла была немного возмущена этим памфлетом. Для того чтобы показать либералам свою власть, она решила поразить воображение каким-нибудь непредвиденным и удивительным политическим актом. Этим актом стало примирение Людовика XVIII и графа д’Артуа.

Фаворитка лично обговорила все детали их встречи:

«1. Месье войдет в кабинет короля.

2. Ни слова о прошлом.

3. Король попросит Месье угостить его табаком, а Месье откроет свою табакерку и поднесет ее королю.

4. Они поговорят о дожде и о хорошей погоде.

5. Король протянет Месье руку, и тот почтительно ее пожмет».

Все прошло точно так, как предусмотрела Зоэ, и помирившиеся братья смогли 2 декабря 1823 года вместе сидеть на балконе дворца Тюильри во время триумфального возвращения герцога Ангулемского, сумевшего с помощью своих солдат снова возвести Фердинанда VII на испанский трон.

Мадам дю Кайла была в то время в апогее славы. Двор и Париж считали ее королевой Франции. Это особенно наглядно проявилось, когда в конце года она едва не погибла в произошедшем на улице несчастном случае. Следуя введенной в ту суровую зиму графом д’Орсэ моде, фаворитка ездила только в возке. И вот однажды вечером горячие арабские скакуны на огромной скорости опрокинули возок на углу улиц Дюфо и Сент-Оноре. Молодая женщина вылетела на покрытую льдом мостовую и сильно поцарапалась. Газеты расписали этот случай в таких тонах, будто бы речь шла о самом короле…

Но следует сказать, что «непослушные» умы воспользовались этим для того, чтобы выставить жертву несчастного случая на посмешище. И уже на следующий день по Парижу стала гулять вот такая песенка на мотив «Короля д’Ивето»:

С одной великосветской дамой —Зовется Зоэ близкими она —Вчера на улице Дюфо той самойПроизошла история одна:Был гололед, возок ее невольноПеревернулся, и она ушиблась больноДовольно.

Припев:Не упирайтесь, вам полезно поскользить,Ведь сможете ошибку совершить,Может быть.

О, Зоэ, дорогая, этот инцидент,В присутствии народа происшедший,Создаст, возможно, к исправленью прецедентПолитики так далеко зашедшей.Ведь видим мы по вашей ручки мановеньюКюре, министров, судей появленье В одно мгновенье.

Припев:Не упирайтесь, вам полезно поскользить,Ведь сможете ошибку совершить,Может быть.

Когда случайно, Зоэ (ну как знать?),Своею нежно-трепетной рукойВы будете блаженство доставлять Развалине распутной, боже мой!Надеюсь, что вы вспомните о том,Что некогда сказал старик Платон.Он был умен!

Припев:Не упирайтесь, вам полезно поскользить,Ведь сможете ошибку совершить,Может быть.

Эти советы быть поосторожнее только вызвали усмешку у мадам дю Кайла, которая, уверенная в своей безнаказанности, решила, что к ней ничто не может прилипнуть. В апреле 1824 года она даже решила позабавиться и удивить своих врагов тем, что, перейдя все границы наглости, стала любовницей господина де Пероннэ, молодого министра юстиции, который ей так нравился…

Но это было сделано мимоходом. Ибо в то время Зоэ очень волновало состояние здоровья короля, и она не могла посвятить себя целиком занятиям багателью.

А несчастный Людовик XVIII быстро угасал.

«Когда его переносили в кресло на колесиках, – пишет некий автор мемуаров, – тело его сгибалось в дугу, а голова почти касалась колен».

Зрелище, следует признать, было не из приятных.

11 сентября, не имея сил двигаться, он в последний раз показался на людях. Время от времени обретая ясность ума, он сказал что-то недоброе в адрес герцогини Ангулемской, но спустя несколько минут после этого спохватился. И тогда, выйдя из оцепенения, произнес лучшие слова из всех сказанных им во время жизни: