Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза

Вечером он увлек супругу в спальню и сказал ей, наклонив голову:

– Милый друг, ваша скромность до сегодняшнего дня не позволяла вам жаловаться, но я-то знаю, что вам не всегда удавалось найти в моем лице ту прекрасную силу, которая почти всегда позволяет фениксу возродиться из пепла. Как следствие этого, та любовь, которую вы питаете к этой прекрасной птице, не имея выхода, может задушить вас. Поверьте, что я страдаю от этого не меньше вашего. Поэтому, не говоря вам ничего, я давно принялся искать средство, которое позволило бы придать чувству, которое я к вам питаю, продолжительное материальное воплощение, столь вам необходимое. Сегодня вечером я такое средство нашел. Мой приятель-доктор только что подсказал мне лекарство, которое позволит распрямиться пружине, которую вы в себе сдерживаете и которая – увы! – так часто ломалась!

Придя от этих слов в большое возбуждение, мадам де С… быстро разделась и бросилась на кровать, а адвокат тем временем плотно закрыл ставни и задернул шторы.

После первого сеанса любви, когда молодая женщина, только войдя во вкус, потребовала продолжения, адвокат встал и тихо сказал:

– Пойду приму микстуру.

И вышел из комнаты в полной темноте. Спустя пару минут мадам де С… услышала, что он вернулся. Она на ощупь определила с радостью, что микстура произвела на мужа прекрасное действие и что феникс гордо воспрянул головой.

Состоялся второй сеанс любви. После чего партнер мадам де С… снова удалился из комнаты. Когда он спустя минуту вернулся, то был снова в прекрасной форме. И молодая женщина получила третью порцию наслаждений. Но это только разбудило ее чувственность. Не сомневаясь более в магическом действии снадобья, она потребовала, чтобы начался четвертый сеанс. Он превзошел все ее ожидания.

«За этот вечер, – сообщает нам господин де Жюстин, – у нее было одиннадцать развлечений, одно продолжительнее и сладостней другого».

Вконец измученная, стонущая, но удовлетворенная, мадам де С… заснула. На следующее утро, еще чувствуя боль, она поспешила в комнату мужа. Тот, свеженький как огурчик, брился. Она стала его благодарить.

– Вечером мы все повторим, – сказал ей адвокат спокойнейшим голосом.

И действительно, ночью мадам де С… получила свои одиннадцать порций наслаждения.

Последовавшие за этим ночи позволили ей испытать все то же наслаждение, и она, возможно, взмолилась бы о пощаде, если бы не случилось происшествие, которому суждено было прервать эти нечеловеческие любовные игры. Однажды вечером мадам де С… услышала, как ее партнер, забывшись, произнес какие-то нежные слова. Она пришла в ужас. Голос этот никак не походил на голос мужа. «Заподозрив неладное, – добавляет все тот же летописец, – она уклонилась от занятий любовью, выбежала в соседнюю комнату и с ужасом увидела там мужчин в ночных рубашках, сидевших на канапе и ждавших своей очереди. И тогда несчастная поняла, что никакого настоя не было и в помине, что муж ее был организатором этой дьявольской игры и что она каждую ночь получала почести одиннадцати разных мужчин»132.

Эта история, несомненно, очень повеселила Людовика XVIII, и он не знал, как отблагодарить мадам дю Кайла за то, что она ему ее рассказала. Именно тогда ему пришла в голову мысль подарить ей замок Сент-Уэн, стоимость которого исчисляется в восемьсот миллионов старых французских франков.

Следует признать, что за эту красивую сплетню он наградил фаворитку воистину по-королевски…

Когда Людовик XVIII объявил Зоэ о своем намерении подарить ей замок Сент-Уэн, фаворитка, верная своей роли, сначала попробовала было отказаться.

Король был очень разочарован.

– Вы доставите мне большую радость, если примете этот подарок, дитя мое, – сказал он. – С этим замком связано одно из самых дорогих мне воспоминаний. Именно там 2 мая 1814 года я составил Декларацию моей Хартии… И потом, Сент-Уэн расположен довольно близко от Сен-Дени, где находится усыпальница французских королей. И вы сможете таким образом почаще навещать меня, когда я поселюсь там навечно…

Мадам дю Кайла, обожавшая жизнь, разрыдалась от этих слов. Король последовал ее примеру, и они проплакали несколько минут.

Когда слезы их высохли, Людовик XVIII снова робко напомнил о своей просьбе принять подарок. И тогда фаворитка с лицемерным выражением на лице сказала:

– Сир, ваша воля – закон для всех ваших подданных, и я должна подчиниться ей, как и все. И даже более, чем другие… Однако мне было бы приятнее, если бы вы отказались от вашего плана. И я нижайше прошу Ваше Величество никогда больше об этом разговора не заводить…

После ее ухода озадаченный король стал думать, почему же это мадам дю Кайла не пожелала принять в подарок Сент-Уэн. Проанализировав несколько вариантов, он в конце концов решил становиться на мысли, что фаворитка отказалась от замка только потому, что раньше он принадлежал мадам де Помпадур и что врожденная деликатность не позволяла ей наследовать женщине столь легких нравов.

Людовик XVIII не любил полумер. И решил снести старое здание, а на его месте построить новый замок, который будет спланирован, возведен и оборудован для Зоэ.

Вскоре начались работы. Но, опасаясь упреков фаворитки, монарх ни словом не обмолвился об этом с фавориткой. А та, в течение трех месяцев, хотя правительственные газеты и весь город только и говорили о разрушении замка Сент-Уэн, делала вид, что ничего об этом не знает.

8 июля она дала согласие сопровождать Людовика XVIII, который собирался заложить первый камень будущего замка. Их встретил архитектор господин Итторф, прочитавший в присутствии озадаченных придворных текст, написанный самим королем:

«Его Величество Людовик XVIII, вернувшись в свои владения, торжественно объявил о подписании им 2 мая 1814 года о скорой публикации Хартии, которую он намерен был дать своим подданным. Спустя несколько лет после этого Сент-Уэн был разрушен, и король, уверенный в том, что дружба увековечит воспоминания о его заботе о своем народе, пожелал, чтобы эти, ставшие знаменитыми, развалины не были забыты грядущими поколениями. Этот камень, с которого по его указанию начнется возведение нового здания, был заложен собственноручно королем, а надпись на нем достойна принца. Уложенная в свинцовый ящик, она была заложена в основание здания в присутствии мадам Зоэ-Виктории Талон, графини дю Кайла. Благодаря своим качествам, уму и возвышенности чувств она стала подругой короля, который полагает, что своими печалями, своей неясностью и любовью к детям она, сразу же после их знакомства, поняла все горести короля и разделила их с ним».

Этому тарабарскому тексту очень живо аплодировал весь двор. После чего пергамент был уложен в свинцовый ящичек, вделанный в камень, и Людовик XVIII, покраснев, как школьник, совершил несколько ритуальных движений мастерком.