Лаврентий Берия - Сталин слезам не верит

Микояна 21 июня 1941 года у Сталина вообще не было.

Что же до «фотографии» первого рабочего военного дня Сталина, 22 июня 1941 года, то она такова:

Молотов 5.45–12.05

Берия 5.45-9.20

Тимошенко 5.45- 8.30

Мехлис 5.45- 8.30

Жуков 5.45- 8.30

Маленков 7.30- 9.20

Микоян 7.55- 9.30

Каганович 8.00- 9.35

Ворошилов 8.00–10.15

Кузнецов (ЦК) 8.15- 8.30

Димитров 8.40–10.40

Мануильский 8.40–10.40

Кузнецов 9.40–10.20

Микоян 9.50–10.30

Молотов 12.55–16.45

Ворошилов 11.40–12.05

Берия 11.30–12.00

Маленков 11.30–12.00

Ворошилов 12.30–16.45

Микоян 12.30–14.30

Вышинский 13.05–15.25

Шапошников 13.15–16.00

Тимошенко 14.00–16.00

Жуков 14.00–16.00

Ватутин 14.00–16.00

Кузнецов (ВМФ) 15.20–15.45

Кулик 15.30–16.00

Берия 16.25–16.45

Заметим, что и в последний день мира, и в первый день войны последним, кто вышел из сталинского кабинета, был Берия. Вновь он появился в нём 23 июня — ровно через сутки минута в минуту, и опять — на двадцать минут.

Второй военный рабочий день Сталина начался в 3.20. В этот день, 23 июня 1941 года, была образована Ставка Главного командования Вооруженных сил Союза ССР, и с того же 23 июня Берия вошёл в число постоянных советников Ставки.

Всего их было двенадцать: маршал Кулик, генералы Мерецков и Ватутин, начальник ВВС Жигарев, начальник ПВО Воронов, Микоян, Каганович, Вознесенский, Жданов, Маленков, Мехлис и Берия.

Но вот как описывает это Микоян:

«…На второй день войны… решили образовать Ставку Главного командования… При Ставке создали институт постоянных советников. Ими стали: Ватутин, Вознесенский, Воронов, Жданов, Жигарев, Мехлис, Микоян, Шапошников…»

Как видим, Микоян не упомянул в числе советников Ставки политически некорректных для хрущёвцев Маленкова, Кагановича и Берию, а также — маршала Кулика.

Микоян уверяет, что первые дни войны «Сталин в подавленном состоянии находился на ближней даче в Волынском (в районе Кунцево)»… Однако в действительности Сталин, делая лишь перерыв на сон, помногу часов работал в Кремле с 22 по 28 июня 1941 года.

Лишь в ночь с 28 на 29 июня, узнав о сдаче Минска — на седьмой день войны! — Сталин испытал душевный кризис и действительно уехал на дачу.

Вот тогда Берия и взял инициативу на себя. Поразительно, но — факт! Микоян в этом важнейшем моменте первых дней войны оказался правдив! И уж если он засвидетельствовал, что вопрос о создании Государственного комитета обороны, которому надо отдать всю полноту власти в стране, поднял именно Берия, то это было, скорее всего, именно так!

Впрочем, не исключено, что эта мысль возникла сразу у Молотова и Берии (см. дневниковую запись от 9 июля 1941 года). Во всяком случае, в письме, написанном в 1953 году в камере на имя Маленкова, но обращенном ко всем членам Президиума ЦК, Берия напоминал Молотову:

«Вы прекрасно помните, когда в начале войны было очень плохо и после нашего разговора с т-щем Сталиным у него на ближней даче, Вы вопрос поставили ребром у Вас в кабинете в Совмине, что надо спасать положение, надо немедленно организовать центр, который поведет оборону нашей родины, я Вас тогда целиком поддержал и предложил Вам немедля вызвать на совещание т-ща Маленкова… После…мы все поехали к т-щу Сталину и убедили его [о] немедленной организации Комитета Обороны Страны…»

Как видим, Берия сыграл первостепенную роль в преодолении опаснейшего кризиса руководства страной, возникшего через неделю после начала войны.

30 июня 1941 года ГКО был образован в составе: И.В. Сталин (председатель), В.М. Молотов (заместитель председателя), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков и Л.Г1. Берия.

Микоян, к слову, вначале переврав обстоятельства формирования состава ГКО, потом написал так:

«…Вознесенский попросил дать ему руководство производством вооружения и боеприпасов, что… было принято. Руководство по производству танков было возложено на Молотова, а авиационная промышленность и вообще дела авиации — на Маленкова. За Берия была оставлена охрана порядка внутри страны и борьба с дезертирством…»

Фактически же Берия почти сразу стал курировать и производство вооружения и боеприпасов, и производство танков, и авиационную промышленность и вообще дела авиации, не пренебрегая, естественно, вопросами охраны порядка внутри страны, борьбой с дезертирством и десятками других больших и малых вопросов.

4/VII-41

Наконец вырвал минуту для «дружка». Как я прожил все это время знают только Господь Бог и Коба. И как буду жить дальше, тоже знают Господь Бог и Коба. А я не знаю. Две недели не прошло, а вроде два года. Даже больше, как жизнь прошла.

Дел сразу навалилось столько, что я даже не испугался. Фронт провален, войска бегут, Минск сдали, а у меня это как в кино. Не воспринял. Не до того было. Думал, я раньше много работал. Выходит, не знал я, что такое работа. А это когда хоть стреляй по тебе, а тебе один хрен, надо успеть сделать, а там как получится. Лишь бы сделать.

Теперь будет проще, уже привык.

Только что вернулся от Кобы. Сегодня гроб с Ильичом увезли в Тюмень[340]. Доложил Кобе, что все проверил лично. Поехал Збарский[341] и вся его команда. Збарский спрашивает: «И на сколько это?» Говорю, считайте не меньше чем год. Похоже не поверил. А я думаю, и не год даже. Меньше двух не получится[342].

Коба приказал вызвать Багирова[343], Чарквиани[344] и Арутинова[345]. Я добавил Авксентия[346]. Сегодня говорили с ними. Коба сказал, отвечаете за нормальную работу Баку не головой, и даже не партбилетом, а доброй памятью у людей. Баку должен работать как часы. Турки и персы должны сидеть на месте. Не поддаваться ни ни (Так в тексте. — С.К.) какие провокации и самим все делать осторожно. А главное Баку.

Надо кроме отдельных групп сформировать особую диверсионную часть У Канариса есть отдельный полк, а нам надо собрать отдельную бригаду[347]. Ребята спортсмены просятся. Это надо поддержать[348].

9/VII-41

Ожидал бардака, но такого бардака не ожидал. И предатели оказались. И где оказались! Кручусь везде[349]. Хорошо, что люди подобраны, а то был бы полный пи…дец. Кто герой, а кто долбо…б, а кто предатель. Был бы рядом, застрелил бы как бешеную собаку. Собака и то лучше, что с нее возьмеш (Так в тексте. — С.К.). А предатели… Георгий (Г.К. Жуков. — С.К) так с фронта и сообщает, похоже и на верху есть предатели. Недочистили!

Коба уже был готов к бардаку, но к такому никто не был готов. А Коба тем более. Сказал: «Верил в одних, а вытягивают другие». Ну, это он сгоряча. Много работает как надо. И дураков хватает.