Фредерик Массон - Наполеон и женщины

Наполеонъ не имеетъ никакого понятія о всехъ этихъ низостяхъ. Съ каждаго этапа своего скорбнаго пути онъ пишетъ письма своей жене, какъ писалъ тогда, когда она съ такимъ тріумфомъ шествовала по территоріи Имперіи, подъ торжественный звонъ колоколовъ, подъ пушечные салюты, среди арміи и толпъ народа, выстроенныхъ шпалерами на ея пути, во главе съ маршалами отдававпгами шпагой ей честь.

Эскортируемый комиссарами союзниковъ, онъ подвигается теперъ среди криковъ черни, подкупленной Верде и требующей его смерти, къ острову, который Европа, все еще боясь его предоставила ему, въ разсчете отобрать его у него въ ближайшемъ будущемь, который будетъ у него оспаривать его большой пріятель, бывшій Зальцбургскій электоръ, бывшій Вюрцбургскій электоръ, его гость въ Компьене и Тюильери, снова ставшій великимъ герцогомъ Тосканскимъ, какъ въ те дни, когда генералъ Бонапартъ сиживалъ у него за столомъ. Но писъма, писанныя тогда, холодныя, замороженныя требованіями этикета, адресованныя незнакомой женщине, – можно ли сравнивать съ теми, которыя онъ пишетъ теперь! Только четыре изъ нихъ – известны, четыре письма къ его «доброй Луизе», его «доброй Луизе-Маріи». Забывая о своихъ собственнкхъ страданіяхъ, онъ говоритъ въ нихъ только о томъ, что приходится претерпевать ей; онъ безпокоится о ея здоровьи, потому что его заботливо уведомили, что она нуждается въ леченіи водами Экса; это было средствомъ оттянуть ихъ встречу и – сознательно или нетъ – Корвизаръ игралъ при этомъ на руку врагамъ Императора. Но Наполеонъ и не подозреваетъ этого, какъ, впрочемъ, и многаго другого. Онъ выражаетъ свою радость по поводу преданности Корвизара к изъ Фрежюса обращается къ нему съ писъмомъ, которое делаетъ Корвизару, – буде оно имъ заслужено, – величайшую честь. Онъ не только не противится путешествію въ Эксъ, но торопитъ съ нимъ, желаетъ, чтобы оно скорее закончилось и чтобы жена могла возможно скорее соединитъся съ нимъ. Если она не можетъ тотчасъ пріехать на островъ Эльбу, то она, конечно, поторопится устроиться въ Парме, и чтобы она ни въ чемъ не терпела тамъ недостатка, онъ посылаетъ туда, въ качестве охраны для нея отрядъ своей легкой польской кавалеріи и для ея конюшни сотню упряжныхъ лошадей.

Едва прибывъ въ Порто-Ферайо, онъ тотчасъ же ревностно принимается устраивать въ каждомъ изъ дворцовъ – жалкихъ дворцовъ! – предназначенныхъ для его резидевщіи, апартаменты для Императрицы. Въ Порто-Лонгоне они будутъ состоять изъ шести комнатъ, въ Порто-Ферайо – изъ столъкихъ же. И онъ торопитъ съ работами, потому что она можетъ прибыть съ минуты на минуту. Онъ ждетъ ее, чтобы жечъ фейерверки, давать балы, совершать прогулки; онъ подчиняетъ этому ожиданію все мелочи своей жизни – настолько, что онъ, обыкновенно такъ неохотно выставляющій напоказъ свои чувства, приказываетъ живописцу разрисовывающему потолокъ салона, изобразитъ на немъ «двухъ голубей, привязанныхъ къ одной ленте, узелъ которой затягивается по мере того, какъ они удаляются другъ отъ друга».

Поэтому же онъ обставляетъ такой тайной визитъ, который нанесла ему 1 сентября г-жа Валевская. Онаедетъ въ Неаполь ходатайствовать у Мюрата о томъ, чтобы онъ сохранилъ за ея сыномъ даръ Наплоеона, выделенный последнимъ изъ именій, которыя онъ оставилъ лично для себя въ Неаполитанскомъ королевстве; пользуясь остановкой въ Порто-Ферайо, она попросила разрешенія видеть Императора. Съ 20 августа онъ живетъ въ Эрмитаже Мадонны Марціаны.

Последній помещается въ лесу столетнихъ каштановъ; поселиться здесь заставили его сильнейшія жары; около хорошо построенной часовни – домъ, состоящій изъ одного этажа, содержащаго четыре маленькія комнаты. Отшельники, которыхъ Наполеонъ не хотелъ лишать убежища, живутъ въ погребе. Для свиты, весьма малочисленной, состоящей изъ капитана жандармеріи Паоли, Бернотти, офицера-ординарца, несколькихъ мамелюковъ и только двухъ комнатныхъ лакеевъ, Маршана и Сенъ-Дени, построили подъ каштанами большихъ размеровъ палатку около источника, теряющагося въ ковре изъ свежаго мха, пропитаннаго ароматомъ ландыша, геліотропа, фіалки, всехъ полевыхъ цветовъ. Кухни нетъ; обедать Императоръ ходитъ въ Марціану, где живетъ его мать и возвращается каждый вечеръ обратно, въ свой Эрмитажъ.

По полученіи письма отъ г-жи Валевской,[23] въ большой тайне делаются распоряженія, съ целью строжайшимъ образомъ соблюсти секретъ визита.

Она высаживается поздней ночью 1 сентября; въ порту ее ждутъ карета, запряженная четверкой, и три лошади подъ седломъ. Она садится съ сыномъ въ карету; ея сестра, сопровождающая ее, ея братъ, полковникъ Лагинскій въ польской военной форме, садятся верхами; въ путь двигаются при великолепномъ лунномъ освещеніи. Въ Проккіо встречаютъ Императора, выехавшаго навстречу въ сопровожденіи Паоли и двухъ мамелюковъ. Г-жа Валевская также садится на лошадь, потому что ехать дальше въ карете – и думать нечего; Бернотти беретъ къ себе ребенка и, худо ли, хорошо ли, пріезжаютъ, наконецъ, на вершину горы. Войдя въ домъ и обнажая голову, Импраторъ говоритъ прибывшей: «Мадамъ, вотъ мой дворецъ» и предоставляетъ къ услугамъ двухъ дамъ четыре маленькихъ комнаты, которыя въ немъ имеются и въ которыхъ поставлены теперь постели. Самъ же онъ помещается въ палатке, въ которой спятъ два лакея. Къ концу ночи разразилась гроза съ сильнымъ ветромъ, сильнымъ дождемъ. На разсвете Императоръ, совершенно не спавшій, зоветъ Маршана. Последній разсказываетъ ему, что въ Порто-Ферайо распространились слухи, что пріехавшая – Марія-Луиза, и что ребенокъ, привезенный ею, – Римскій Король. Въ виду этихъ слуховъ, докторъ Фуро поспешилъ пріехать въ Эрмитажъ, чтобы предложить свои услуги, и ждетъ распоряженій.

Императоръ, одетый, выходитъ изъ палатки, Чудное солнце, лучи котораго пробиваются сквозь гущу каштановъ, уже высушило землю. Неподалеку таинственный ребенокъ собираетъ горные цветы. Наполеонъ подзываетъ его и, садясь на стулъ, принесенный Маршаномъ, беретъ къ себе на колени. Потомъ онъ посылаетъ за Фуро, который прогуливается неподалеку. «Ну, Фуро, – говоритъ онъ ему, – какъ вы его находите?» «Но, Ваше Величество, – отвечаетъ докторъ, – я нахожу, что Король очень выросъ». Наполеонъ весело смеется, потому что сынъ Валевской на годъ старше Римскаго Короля, «но красота его лица, его вьющіеся, белокурые волосы, въ изобиліи разсыпавшіеся по плечамъ, придаютъ ему огромное сходство» не столько съ Римскимъ Королемъ, сколько съ портретомъ, который написалъ съ него Изабей, изобразивъ его на немъ, можетъ быть, нарочно несколько постарше.

Наполеонъ шутитъ несколько минутъ съ докторомъ и отпускаетъ его, поблагодаривъ за любезность, съ которой онъ поспешилъ предложить свои услуги. Выходитъ изъ дома и г-жа Валевская. Co времени отъезда изъ Варшавы она несколько пополнела, но талія нисколько не пострадала, и открытое, сохранившее свое спокойное выраженіе, лицо по прежнему привлекателъно. У ея восемнадцатилетней сестры «ангельская головка». Это – молоденькая, белокурая девушка, словно обвеянная ароматомъ редкаго цветка. Столъ поставленъ подъ каштанами: завтракъ доставленъ совершенно готовый изъ Марсіаны и за столомъ царитъ искреннее веселье. Денъ проходитъ въ беседе и въ прогулке по окрестностямъ. Во время обеда, Императоръ выражаетъ желаніе, чтобы ребенокъ, который не завтракалъ съ нимъ, былъ посаженъ около него. Г-жа Валевская возражаетъ. говоря, что ея сынъ большой шалунъ, но Наполеонъ настаиваетъ. Онъ не боится шалостей; онъ самъ былъ очень своенравнымъ мальчикомъ – настоящимъ бесенкомъ. «Я лупилъ Жозефа и заставлялъ еще его делать за меня уроки. Иногда меня наказывали темъ, что давали черствый хлебъ; тогда я отправлялся къ пастухамъ и обменивалъ его на хлебъ изъ каштановъ, или шелъ къ кормилице, которая кормила меня молоденькими осьминогами». Ребенокъ, державшійся сначала очень смирно, скоро набирается смелости, и Императоръ говоритъ ему: «Ты не боишься, значитъ, розогъ; ну, такъ я советую тебе побаиваться ихъ. Я познакомился съ ними всего одинъ разъ, но всегда помнилъ объ этомъ». И онъ разсказываетъ, какъ это было; въ детстве Полина и онъ смеялись надъ бабушкой, и Madame, не допускавшая шутокъ, высекла ихъ. «Но я не смеюсь надъ мамой», – отвечаетъ смущенно ребенокъ и приводитъ Императора въ восторгъ. Онъ нежно целуетъ его, говоря ему: «Ты хорошо ответилъ».