Владимир Шморгун - Красный сокол

Немецкие асы одного за другим теряли своих товарищей, и постепенно охладели к удачно придуманной системе малыми силами удерживать господство в воздухе. Колесо фортуны начало давать сбои и грозило завалиться на бок. В помощь изрядно потрепанным «королям» и «тузам» прислали из Берлина полковника фон Берга с эмблемой Дракона. По слухам, тот длительное время занимал пост начальника истребительной авиашколы и потому лично не участвовал в боевых действиях. Вместе с титулованным авиатором на фронт прибыла группа инструкторов его школы, призванная восстановить утерянный авторитет немецких асов.

До прибытия на Восточный фронт барон фон Берг имел всего четыре победы на западном театре военных действий и не участвовал в так называемой битве за Англию, которая развернулась позже, после того, как он передал свою эскадру в руки Галланду, а сам устроился на более подобающий барону пост начальника одной из лучших авиашкол.

К этому моменту «федоровцы» обнаглели настолько, что стали шантажировать «картежников», сбрасывая вымпелы, по существу, не с приглашением, а с ультиматумом: «Вызываем вас на дуэль «девять на девять» в ничейное поле южнее Великих Лук. В случае отказа сжигаем вас на аэродроме как последних рыцарей из колоды трусливых шестерок». И подпись — Иван. Внушительно и смешно до слез. Не письмо запорожских казаков турецкому султану, но все же… все же.

Кто бы мог стерпеть такой удар по честолюбию? Нацистские прислужники — да. Но только не крестоносцы рыцарского ордена.

На это и рассчитывал Иван Евграфович, чтобы встретиться с врагом по большому счету. Иной раз находились такие немецкие командиры, которые считали дуэль ребячеством, глупостью, чудачеством, пьяным угаром, всем чем угодно, только не серьезной игрой с серьезным предупреждением, и потому не отзывались на «приглашение», не принимали на веру подобные «послания» русских Иванов и жестоко расплачивались за свое безверие, за свое барское пренебрежение к дурашливым запискам.

Барон все же оказался на высоте баронского самолюбия.

Глава 12

Барон, крапленый со всех сторон

Еще в сентябре, утвердившись в должности и приступив к формированию полка штрафников, Иван сподобился послать письмо Ане и через месяц получил от нее ответное послание с удручающим содержанием. Хотел было сразу написать, да все не находилась минута сосредоточиться. Иезуитские меры, принятые директором завода к ней в отместку за побег мужа на фронт, призваны были устранять коллектив, насолить своевольному летчику не удалось, и тогда он утолил жажду мщения на его жене: уволил с должности пилота связного самолета без права работы на заводе, лишил ее довольствия по аттестату военнослужашего-мужа, подселил в квартиру свою секретаршу.

Долго размышлял Иван над тем, что написать в утешение своей супруге, а начеркал всего две короткие фразы: «Бросай все к черту и лети ко мне».

Улететь, как ее Ваня, с Нижнего Новгорода на фронт Аня не могла: не та натура. Поэтому она прикатила к мужу на обыкновенном паровозе времен первой пятилетки, каких было в изобилии под Москвой, так как локомотивы предвоенной пятилетки близко к фронту не подпускали.

Вместе представ перед командующим и заявив о намерении воевать в одной упряжке, муж и жена замерли в ожидании принципиально значимого для них приговора. Михаил Михайлович горестно сложил руки на животе и потеребил пальцами:

— Служить вместе, в одном полку, позволить не могу. Семейственность на гражданке карается по законам партийной этики. На фронте — тем более недопустимо. Хватит с меня убийства сержанта Гали. А вот как ПэПэЖэ (походно-полевая жена) могу назначить пилотом связи. Согласны? — ничем не выдавая своего удовольствия поглумиться над партийной этикой, глубокомысленно выдал на гора свой вердикт бог фронтовой авиации.

Полковник фон Берг считал, что он на голову выше любого советского летчика, и не боялся встретиться с ним в бою, но у него вызывала отвращение нагловатая манера обращения к немецким летчикам. Мало того, что нет должной почтительности, а еще и угрозы. Не поднимал он перчатку, брошенную Иванами, еще и потому, что пытался досконально изучить тактику нападения противника. Однако товарищи по оружию… тактику уклонения от поединка по достоинству не оценили и заподозрили в трусости. Все это и привело к встрече.

Эскадрилья на эскадрилью, точнее, девять на девять встретились, как и было условлено, южнее Ржева. Барон вел свою восьмерку со стороны солнца, чтобы лучше контролировать воздушное пространство, местами затянутое облачностью. Увиделись на высоте около двух тысяч метров. К его огорчению, девятка краснозвездных истребителей оказалась наполовину укомплектована не «ЯКами», как он предполагал, а какой-то другой конструкцией, в которой он потом признал, когда сблизились, малознакомый ему «ЛаГГ». Это озадачило его. В верхних слоях атмосферы ястребки значительно уступали «мессершмиттам» в скорости и вооружении. А «ЛаГГи»?

Покачав крыльями, девятки разошлись в разные стороны. Прекрасно понимая, что «мессершмитты» на высоте неуязвимы для «Яков», барон спокойно ушел, не озираясь, по восходящей вверх, чтобы оттуда, с вершины своего олимпийского спокойствия точно рассчитать угол и момент удара по врагу, оставленному где-то внизу. Каково же было его удивление, когда при развороте на встречный курс он увидел летящую с противоположной стороны пятерку тех самых истребителей, которые смутили его при обмене приветствиями. Он подал команду следовавшим за ним звеньям атаковать врага с ходу и довернул свой самолет для прицеливания. Дальнейшее произошло совсем не по тому плану, который он мысленно выстроил в голове перед атакой. Первый самолет противника, по которому он прицелился, неожиданно сорвался вниз и скрылся в лохматом белесом облаке. Пока барон соображал, как удобнее атаковать следующий, второй истребитель с ненавистной ему звездочкой на стабилизаторе сделал горку и с отвесным креном на крыло развернулся к нему под прямым углом.

Берг похолодел. Он понял, что невольно подставляет свой бок противнику, от которого можно увернуться, только сорвавшись в штопор, на что «мессер» на скорости не способен.

И он обреченно летел вперед, надеясь проскочить прицельную очередь огня. Взрыв прекратил этот полет по прямой, опалил жаром захлебнувшегося мотора, и машина с запозданием беспорядочно ринулась вниз, оставляя за собой шлейф густого дыма.

Еще на земле перед вылетом на свидание с фрицами Иван Евграфович договорился с Михаилом Барановым, назначенным ведомым к Андрею Боровых, при подлете к линии фронта выдвинуться вперед, как бы возглавляя группу истребителей, но при первой же атаке «нырнуть» вниз, чтобы Иван, летевший следом, мог встретиться лицом к лицу с командиром немецких асов. Эта маленькая хитрость удалась: «мессер» с внушительным знаком командира эскадры эффектно рухнул вниз. Но сопровождавшие его два истребителя вовремя сориентировались и дружно набросились на обидчика их командира. Пули зачмокали, забарабанили по корпусу, как град по его демидовской «эмочке». То ли пулей, то ли осколком плексигласа ему зацепило нос. Солоноватая кровь запершила в горле, накапливаясь во рту.